Габриэль деликатно извлек второго хомяка из кармана дяди Патона. По счастью, хомяк не успел учинить особых разрушений, поскольку пригрелся и уснул, – разве что сгрыз завалявшийся в дядином кармане мятный леденец.
– До завтра, – попрощался Габриэль, прижимая к груди ящик с хомяками и поудобнее перехватывая пластиковый пакет. – Посмотрим, как будет выглядеть Аза. Интересно, здорово его покусают? – С этим он и удалился.
– Дядя! – Чарли потеребил дядю за рукав. – Все, можно идти.
Дядя послушно поднялся, не отрывая пристального взора от раскрытой книги, и Чарли вывел его за дверь. Бенджи пристегивал к ошейнику Спринтер-Боба поводок.
– На всякий случай, – объяснил он. – А то вдруг Бобу взбредет в голову за кем-нибудь погнаться.
До книжной лавки Инглдью они добрались без особых приключений. Здесь, в старом квартале, светофоров не попадалось, оживленных улиц с потоками транспорта – тоже. Пересекая площадь, мальчики услышали глубокое гудение органа, и Чарли сразу вспомнил об отце, который когда-то служил в соборе органистом, пока однажды, восемь лет назад, туманным вечером, не упал вместе с автомобилем в карьер. С тех пор Лайелла Бона больше никто не видел.
– Знаю, о чем ты думаешь, мой мальчик, – пробормотал дядя, похлопав Чарли по плечу. Он очень любил отца Чарли.
На дверях книжного магазина висела табличка «Закрыто», однако витрина с залежами старинных книг светилась, хоть и не ярко.
Чарли позвонил, но никто не ответил. Он нажал кнопку звонка посильнее, и вся компания услышала, как звонок заливается в задней комнате, но дверь по-прежнему никто не отворял.
– Ты вроде говорил, что они по выходным куда-то уходят? – напомнил Бенджи. – Может, они в музее или в кино.
– А, ну да, я забыл, – спохватился Чарли.
Услышав это, дядя Патон резко захлопнул книгу и уныло уставился на витрину.
– Дядечка, не на… – взмолился Чарли, но договорить не успел.
Дядя был слишком расстроен, и освещение в витрине этого расстройства не выдержало. Крак! Дзынь! Лампочка взорвалась, и осколки со звоном посыпались на старинные книги.
– Вот незадача! – охнул дядя. – Она поймет, что это моих рук дело.
– Ничего она не поймет, – попытался успокоить его Чарли. – У мисс Инглдью наверняка лампочки часто гаснут.
– Гаснут, но не взрываются! – в отчаянии простонал дядя. – Джулии превосходно известно, что взрывать их – мое любимое занятие.
– Идемте, дядя.
– О, горе мне! – бормотал дядя Патон, влекомый прочь от разгромленной витрины. – Я никогда больше не смогу посмотреть ей в глаза!
– Сможете, сможете, – утешал его Чарли. – А сейчас идемте домой. Читать вам больше не надо, уже стемнело.
– А ведь и правда! – Дядя огляделся и устремился в ближайший переулок. Чтобы поспеть за ним, мальчикам пришлось бежать. Спринтер-Боб несся впереди, радостно взлаивая: он решил, будто это такая игра.
Уже на подходе к Филберт-стрит дядя вдруг сказал:
– Мне бы не хотелось, чтобы об этом досадном приключении прознали мои сестрицы.
– А почему они у вас такие… вредные? – отважился Бенджи.
– Давняя история, – неопределенно отозвался дядя Патон.
– Они всегда поступают по указке Иезекииля Блура, – заметил Чарли. – Можно подумать, они его боятся.
– Боятся – это еще слабо сказано, – подтвердил дядя. – Он им родня, и в данный момент самый могущественный из всех. Они перед ним пресмыкаются.
– Как хорошо, что у меня нет никаких теток! – пробормотал Бенджи. – Ладно, я побежал, мама с папой уже дома. Пока!
Из прихожей дядя прямиком устремился к себе и заперся, а Чарли отправился на кухню, чтобы отчитаться маме и Мейзи о результатах эксперимента.
– Ну, как прошло? – с живым интересом спросила мама. – Без проколов?
– Великолепно! – соврал Чарли.
– В следующий раз я с ним схожу, – предложила воодушевленная Мейзи. – Бедненький Патон, у него была такая тоскливая жизнь, а теперь, если он сможет гулять днем, все-таки ему будет повеселее.
Чарли огляделся: чародея Скорпио было не видать.
– А где картина? – спросил он.
– Вот уж не знаю, – отозвалась мама. – Наверно, бабушка Бон унесла к себе.
Но бабушка Бон сделала кое-что другое, ибо, ложась спать, Чарли обнаружил картинку в темной рамке у себя на подушке.
