«Лири, — спросил Гинсберг после того, как они несколько минут наслаждались приятным возбуждением Встречи племен, — что ты собираешься делать, когда все это кончится?» Лири засмеялся. «Поселиться где-нибудь на побережье, раз в неделю принимать ЛСД и растить детей», — сказал он. «А как насчет вас, Уоттс?» — «Я собираюсь строить мосты. Налаживать связи между двумя мирами: миром людей, которые обо всем заботятся и беспокоятся, честных людей, которые думают, что они могут исправить мир, приложив усердие и добрую волю… и миром отстранившихся. Я собираюсь оставаться точно посередине между двумя мирами, и я собираюсь учиться языку обоих племен». — «А вы, Гинсберг?» — «Приобрести кусок земли и жить там вместе с друзьями, близкими мне по духу — моим племенем. Просто возиться с рукописями и гулять по лесу, а потом как-нибудь взять и махнуть прямиком в Индию».
Для читателей этого номера «Оракль» следующий рубеж был ясен: пригласить весь мир в Хэйт- Эшбери на Лето Любви.
Глава 25. СИГНАЛЫ ИЗ ВНУТРЕННЕГО КОСМОСА
Идея Лета Любви быстро распространилась среди хиппи, разошлась по всем синапсам группового сознания, сделав атмосферу в Хэйт-Эшбери даже еще более космической, чем обычно.
Предзнаменования… видения… Пятьдесят тысяч истинных братьев (и сестер, конечно), которые будут грокать друг друга в летние дни. А затем возвращаться домой, в какие-нибудь свои Ошкоши и Покипси и нести туда слово о новом восприятии мира. Вот он — следующий рубеж, первый со времен Эмерсона!
Снайдер полагал, что это потребует смены трех поколений, хиппи решили, что им удастся сделать это за три месяца.
Был организован специальный Совет Лета Любви — организационный комитет, чтобы обеспечить снабжение. Если учитывать, что предполагалось около пятидесяти тысяч молодых участников, то определенная организация была просто необходима.
Первая группа начала работать над структурой будущей Встречи племен, другая — решала проблемы временной работы («Хип джоб кооп») и свободной легальной юридической консультации («Хэло» — союз адвокатов Хэйт-Эшбери). На диггеров, возможно в силу их репутации, была возложена задача обеспечить еду и жилье. Они дали знать, что на все лето к их услугам будет бесплатная еда в одном из ресторанов и, может быть, если им улыбнется карма и переговоры закончатся успехом, то даже отель «Рено» на пятьсот мест, расположенный в сан-францисском районе трущоб. Кроме того, они разведывали брошенные городки на границе восточных пустынных районов Калифорнии. И им требовались «инструменты, пиломатериалы, толь и цемент» для обустройства фермы, которую они на днях арендовали в Сономе, на ранчо «Утренняя звезда», принадлежавшем Лу Готлибу.
Хиппи сталкивались с определенными проблемами, о которых тактично умалчивалось в классических вариантах голливудских фильмов об американской мечте. И первейшей проблемой были деньги. Единственными людьми в Хэйте, у кого хватало денег, были рок-музыканты, химики, производящие кислоту, и торговцы из ХИПа. И в то время как первые две категории исправно платили десятину (и кроме того, они же делали две священнейшие вещи в Хэйте — рок-музыку и ЛСД), третьи, торговцы из ХИПа, не торопились поддерживать «следующий рубеж». И так становилось не по себе, от того что они занимались коммерциализацией личностной революции, продавая модные четки и заплатанные джинсы по ценам Пятой Авеню, но теперь они уже ясно показали, что заражены культом денег. И диггеры начали кампанию за национализацию участвующих в ХИПе магазинов. В феврале они обрушились на них с градом упреков, призывая снизить цены и стать либо предприятиями с раздельной прибылью, либо бесприбыльными вообще. Но хозяев «Диких цветов» — магазина, продававшего изделия хиппи, нелегко было сбить с толку, и на следующий день на их витрине появилось объявление:
Дорогие диггеры!
Выручка магазина в месяц составляет 2000 долларов. Из них 1500 идет примерно сотне местных художников и ремесленников, продающих здесь свои работы.
Из оставшихся 500 долларов 250 уходит на аренду, коммунальные услуги и прочие издержки. По крайней мере, на 50 долларов из магазина крадут вещи. И наконец, на оставшиеся двести долларов мы с партнером и живем. То есть мы зарабатываем около 45 центов в час.
Почему мы пошли на это? Потому что любовь для нас важнее денег.
Но другие, особенно «Психоделический магазин», согласились с диггерами и объявили, что переходят на общественные начала — любой хиппи, который захочет вложить деньги, будет получать с этого свою долю. Теперь Телины искренне признали, что это именно тот, самый подходящий для хипповского капитализма путь.
Однако некоторые циники не могли удержаться и не отметить, что долги «Психоделического магазина» составляют около 6000 долларов — с тех пор как здесь открылся еще один центр продажи, они вынуждены были сократить часы работы, что в перспективе вело их к банкротству. И тем не менее их участие тепло приветствовалось. «Вместо того чтобы эксплуатировать общество хиппи, они, напротив, приносят ему пользу», — благодарно отзывался о них листок Информационной службы. Эти листки, вдохновителем идеи которых был бывший писатель-битник Честер Андерсон, были вроде еще одной газеты, появляясь в промежутке от одного выхода «Оракль» до другого.
Будьте благоразумны!»
Эти слова — «будьте благоразумны» — добавили в Хэйт новый элемент, своего рода «приспосабливайся, а не то», — когда ужесточившиеся условия личностной революции осознали рядовые хиппи, они утратили значительную толику отличавшей их прежде вежливой терпимости.
Возможно, одной из причин послужило то, что Хэйт-Эшбери рисковал в скором времени превратиться едва ли не в самый знаменитый перекресток в мире. Любой официальный журнал или газета посылали в Хэйт репортеров для написания стандартных статей вроде «Я побыл один день хиппи». Некоторым, как журналистам из «Кроникл», например, удавалось остаться нераскрытыми несколько недель, а репортер «Вашингтон пост» Николас фон Хоффман умудрялся внедряться в Хэйт аж три раза за лето. Но большинство просто надевали джинсы и разноцветные рубашки и болтались вокруг аптеки, пытаясь ненавязчиво (чтобы их не приняли за федеральных агентов), расспрашивать: «Почему ты носишь такие длинные волосы?» — «Потому что, по-моему, это красиво. А почему у тебя такая разноцветная одежда?» — «Потому что у меня есть чувство собственного достоинства. Скажи, ты никогда не задумывался, что писать «СТОП» на дорожном знаке — очень глупо? Тебе не кажется, что было бы намного лучше вместо этого рисовать на знаке Божье око? И тогда люди останавливались бы вглядеться в глаза Бога». И так далее, пока ты не спросишь, откуда он знает, на что похожи Божьи очи, а он подмигнет и обронит: «Потому что я видел их, беби».
Некоторые не могли устоять перед тем, чтобы не подойти к «цивилам». Те так нервничали, что достаточно было просто подарить им цветок и они уже в ужасе думали, что это какой-нибудь новый наркотик. Одним из величайших приколов-розыгрышей был Великий Банановый Заговор. Впервые об этом написали в «Барб» в марте 1967 года. Обнаружен новый психоделик, писали там, он общедоступен, так как основным ингредиентом является высушенная банановая кожура. Эффект, согласно источникам «Барб», сравним с опиумным, однако с некоторыми нюансами псилоцибина.
Диггеры «хоронят» деньги
Из «Барб» эта шутка с бананами разошлась по другим газетам, затем о ней заговорили по всему штату. Студенты пробовали курить высушенную кожуру и на всякий случай делали запасы, как в свое время с семенами вьюнка пурпурного. А вдруг в Америке запретят бананы? Или людям, чтобы купить их, понадобятся лицензии. Один конгрессмен из Нью-Джерси в шутку представил перед Конгрессом два новых акта: «Акт маркирования бананов 1967 года» и «Акт о разоблачении и составлении отчетов по иным странным фруктам 1967 года».
