подразумевалось само собой.
Пришел Свон с просьбой поговорить со мной наедине.
— Здесь особо не посекретничаешь, — сказал я. — В этом смысле туман еще хуже темноты. Нельзя быть уверенным, что нас никто не подслушивает.
— Тогда пообещайте никому не говорить о нашем разговоре.
Я отказался.
— Вы… — Казалось, слова даются Свону с трудом. — Вы величайший рыцарь из всех нас.
— Сомневаюсь, но к чему ты клонишь?
— Так все говорят. Сэр Гарваон и лорд Бил, сэр Воддет и его милость герцог. Даже королева Идн.
— Благодарю милостивых оверкинов за сэра Леорта.
— Он тоже. Я про него забыл. Я был вашим оруженосцем. Недолго, я знаю.
— Достаточно долго для путешествия, показавшегося нам долгим.
— Я помню. — Несколько мгновений казалось, что больше он ничего не скажет. — Вы мне не нравились, а я не нравился вам.
Я согласился.
— Однажды вы сказали, что именно вы и были тем мальчишкой, который забросил мой меч в кусты. Этого не могло быть, но вы так сказали.
— Это действительно был я.
— Но вы величайший из рыцарей. Через месяц моя нога заживет. Вы сразитесь со мной тогда? Я вызываю вас на поединок. Мне бы хотелось, чтобы вы приняли вызов с легким сердцем, чтобы мы сразились как друзья.
— Я сражусь с вами, — сказал я, — но не в Йотунленде.
Свон редко улыбался, но сейчас улыбнулся:
— Договорились. Отлично! Вы подадите мне руку?
Мы обменялись крепким дружеским рукопожатием.
— Почему вы не дали обещания держать наш разговор в тайне?
— Потому что я не знал, что вы скажете. Допустим, вы сказали бы, что собираетесь предать нас.
— Или что я предал сэра Равда, как все говорят. — Улыбка на лице Свона погасла.
— Это встревожило бы меня меньше. Но если бы я пообещал хранить ваш секрет, я бы сдержал слово. Если бы вы сообщили о своем намерении выдать нас ангридам, я бы сразился с вами сейчас же и постарался убить вас. Но я никогда никому не открыл бы ваш секрет.
Свон медленно кивнул:
— Понимаю. Вы действительно ожидали от меня чего-то подобного?
— Я опасался этого. Я не имею в виду, что ваши или еще чьи-либо секреты будут подаваться к обеду, словно жаркое. Но я не даю слова хранить их и никогда не дам.
У Свона был такой вид, словно он борется с приступом кашля.
— Я люблю Идн. Ее величество.
— Еще один секрет? Я это знаю, и мало кто не знает.
— Я думаю, она… она…
— Она тоже знает, я уверен.
— Но она королева, а я… мой отец барон…
— Но вы не барон, во всяком случае в настоящее время. Поэтому вы и хотите сразиться со мной, верно?
— Отчасти поэтому. Да.
— Вы желали бы, чтобы я потерпел поражение? Сдался? После напряженной борьбы, разумеется.
— Конечно нет!
— А что, если я одержу победу?
Свон стоял с широко расправленными плечами и высоко вскинутой головой.
— Я буду жить или умру, как другие побежденные рыцари. Если я умру, а в каком-то смысле я даже надеюсь на это, то умру с ленточкой ее величества на шлеме.
Я поздравил Свона.
— Хотя я сражусь с величайшим рыцарем в Митгартре, я все равно не буду достоин королевы Идн. Но я стану немного достойнее. Сэр Воддет сражался с вами. А также сэр Леорт и его милость.
— Вы рассказали мне об одной причине, побудившей вас вызвать меня на поединок. А об остальных расскажете?
— Потому что вы отняли у меня меч. Вы оскорбили мое достоинство и сочли меня трусом, если это действительно были вы.
— Это был я.
Суровое красивое лицо Свона (красоту которого сломанный нос не портил, а лишь делал более естественной) хранило самое серьезное выражение, когда он проговорил:
— Значит, я должен доказать, что я не трус.
— Вы уже доказали.
Он покачал головой и, словно желая поскорее перевести разговор на другую тему, сказал:
— Этот туман… неужели он никогда не рассеется?
Я выразил свое беспокойство по поводу Тауга, и Свон пожал плечами.
— Если бы вы придумали какое-нибудь поручение и прислали Тауга ко мне, я был бы вам признателен, — сказал я.
— Обязательно пришлю. Как только вернусь. Он в отчаянии.
Казалось, Свон ожидал от меня каких-то слов, и потому я сказал:
— Я знаю.
— Этела помогает ему лучше, чем удалось мне.
— Ничего удивительного.
— И ее мать тоже, Линнет. И Вил старается изо всех сил: показывает свои фокусы и просит Тауга описывать, что он видел, а потом раскрывает — иногда — секрет фокуса. Тауг придет в себя. Мальчишки оправляются после любых потрясений.
Я кивнул, хотя не был уверен, что согласен с ним. Свон повернулся, собираясь уходить.
— Я тут подумал… — Он развернулся ко мне. — Пожалуй, следует сказать вам. Всю жизнь я слышу от людей рассказы о помощи, которую они получали от одного или другого человека. Мне никогда никто не помогал.
— Сэр Равд пытался.
— Да. Но теперь один человек по-настоящему помог мне. Вы посвятили меня в рыцари — возвели в рыцарское достоинство. Вы действительно имели такое право? Данное вам правителем?
— Имел и имею.
— Право, данное вам королевой, которая посвятила в рыцари вас? Королевой моховых эльфов?
Я помотал головой.
— Больше я не стану ничего спрашивать. Его милость удивился, увидев меня рыцарем. Поначалу он решил, что это сделал лорд Бил. Я сказал, что не он, а вы, ожидая услышать разного рода возражения, но таковых не последовало. Он просто поздравил меня. А потом спросил, присягнул ли я вам на верность. Я ответил отрицательно и сказал, что уже присягнул на верность лорду Билу. Вы присутствовали при нашем разговоре.
Я снова кивнул.
— Я присягал не по форме. Полагаю, мы сделаем все надлежащим образом, когда — и если — вернемся.
Я сказал, что мы непременно вернемся, но что церемония не состоится.
— Не потому, что лорд Бил откажется, а потому, что вы попросите освободить вас от присяги. Вы станете служить другому сеньору.
— Идн. Ее величеству.
