Но откуда, спросите вы, я знаю так много всего о какой-то Митци Лиш, несчастной мамаше моего одноклассника? Я уже говорил как-то, что многие ученики. Грейвсендской академии отличались завидной искушенностью; но самым «искушенным» из всех был, конечно, Ларри Лиш. Представьте, Ларри сам рассказывал всем и каждому о своей матери буквально все, откровенно считая ее посмешищем.
Но в январе 62-го миссис Лиш наводила на нас с Оуэном оторопь. Она ходила в меховом манто, ради которого убили несметное количество маленьких зверьков; еще она носила темные очки, полностью скрывавшие, что она думает о нас с Оуэном — хотя мы почему-то были уверены, что миссис Лиш видит в нас неотесанных провинциалов, кому уже не поможет никакое образование. Мы были уверены, что ей легче бросить курить, чем перенести такую смертную скуку, как вечер в нашем обществе.
— ЗДРАВСТВУЙТЕ, МИССИС ЛИШ, — приветствовал ее Оуэн Мини. — РАД СНОВА ВИДЕТЬ ВАС.
— Здравствуйте! — сказал я. — Как поживаете?
Она относилась к той категории женщин, что, заботясь о своем дыхании, пьют исключительно водку с тоником; как курильщица, миссис Лиш чрезвычайно заботилась о чистоте своего дыхания. В наше время она непременно носила бы с собой в сумочке какой-нибудь освежающий спрей и с утра до вечера прыскала бы им себе в рот — на случай, если кому-нибудь вздумается ее поцеловать.
— Ну давай, скажи ему, — подтолкнул мать Ларри Лиш.
— Сын говорил мне, ты не веришь, что наш президент ходит налево, — сказала Оуэну миссис Лиш. Со словами «ходит налево» миссис Лиш распахнула свое меховое манто — нас обдало запахом дорогих духов, и мы вдохнули его полной грудью. — Ну так вот, позволь сообщить тебе, — продолжала Митци Лиш, — он правда ходит налево, причем напропалую!
— С МЭРИЛИН МОНРО? — спросил Оуэн.
— И с ней, и много с кем еще, — ответила миссис Лиш; она немного переусердствовала с губной помадой — даже по меркам 1962 года, — и, когда она улыбалась Оуэну Мини, на одном из ее крупных верхних зубов был заметен красный след от помады.
— И ЧТО, ДЖЕККИ ЗНАЕТ? — спросил Оуэн у миссис Лиш.
— Да она уже, наверно, давно привыкла, — сказала миссис Лиш; судя по всему, несчастный вид Оуэна забавлял ее. — Ну что ты думаешь об этом? — спросила она. Митци Лиш была еще и любительница подразнить молодых людей.
— Я ДУМАЮ, ЭТО ПЛОХО, — сказал Оуэн Мини.
— Он это серьезно? — повернулась миссис Лиш к своему сыну. Помните? Помните, как в те годы любили это выражение: «Ты серьезно?»
— Безнадежный случай, да? — сказал в ответ Ларри Лиш.
— Это главный редактор вашей школьной газеты? — спросила миссис Лиш сына; тот уже не мог удержаться от смеха.
— Точно, — ответил Ларри Лиш; мать здорово рассмешила его.
— Это он будет читать прощальную речь на вручении дипломов? — снова спросила Митци Лиш.
— Угу! — ответил Ларри; его разбирал безудержный смех. Оуэн настолько серьезно относился к предстоящей прощальной речи, что уже начал ее писать — а ведь был еще только январь. Во многих школах раньше весеннего триместра даже не знают, кто исполнит эту почетную роль, но у Оуэна Мини был такой высокий средний балл, что никому из школьников догнать его уже никак не удалось бы.
— Позволь мне спросить тебя кое о чем, — снова заговорила миссис Лиш. — Если бы Мэрилин Монро захотела с тобой переспать, ты бы ей уступил? — Мне показалось, Ларри Лиш сейчас упадет и начнет по полу кататься от смеха. Оуэн держался довольно спокойно. Он предложил миссис Лиш сигарету, но она предпочитала свои. Он поднес ей зажигалку, а потом прикурил сам. Казалось, он очень тщательно обдумывает ее вопрос.
— Ну так как? — искушающе переспросила миссис Лиш. — Мэрилин Монро — самая аппетитная попка, какую только можно представить! Или, может, тебе не нравится Мэрилин Монро? — Она сняла солнечные очки, глаза у нее были очень красивые, и она прекрасно это знала. — Ну так как, согласился бы или нет? — Она подмигнула Оуэну и затем слегка прикоснулась к кончику его носа своим длинным указательным пальцем с накрашенным ногтем.
— ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ ПРЕЗИДЕНТОМ — НЕТ, — ответил Оуэн. — И ТЕМ БОЛЕЕ ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ ЖЕНАТ.
Миссис Лиш захохотала. Это было нечто среднее между воем гиены и теми звуками, что издавала во сне пьяная Хестер.
— И это наше
Нет, миссис Лиш, мог бы я сейчас ответить ей. Не этого нам следовало ждать от наших будущих вождей, и вовсе не таким окажется наше будущее. Наше будущее приведет нас совсем в другую сторону — и вожди наши будут очень мало похожи на Оуэна Мини.
Но тогда мне не хватило смелости ответить ей. Оуэн, однако, был не их тех, кого можно дразнить безнаказанно, — Оуэн Мини покорно принимал то, что считал своей судьбой, но не терпел, когда с ним обращались свысока.
— Я, КОНЕЧНО, НЕ ПРЕЗИДЕНТ, — скромно заметил Оуэн. — И К ТОМУ ЖЕ Я НЕ ЖЕНАТ. И Я, РАЗУМЕЕТСЯ, ДАЖЕ НЕ ЗНАКОМ С МЭРИЛИН МОНРО. И НАВЕРНОЕ, ОНА НИКОГДА НЕ ЗАХОТЕЛА БЫ ПЕРЕСПАТЬ СО МНОЙ. НО ЗНАЕТЕ ЧТО, — он загадочно посмотрел на миссис Лиш, которая, как и ее сыночек, вся сотрясалась от смеха, — ЕСЛИ БЫ СО МНОЙ ЗАХОТЕЛИ ПЕРЕСПАТЬ ВЫ —Я ИМЕЮ В ВИДУ, ПРЯМО СЕЙЧАС, КОГДА Я НЕ ПРЕЗИДЕНТ И НЕ ЖЕНАТ, — ЧТО Ж, ЧЕРТ ПОБЕРИ, Я ДУМАЮ, МОЖНО ПОПРОБОВАТЬ.
Видели вы когда-нибудь подавившуюся костью собаку? Собаки жадно заглатывают еду, а потом иногда очень выразительно давятся. Я в жизни не видел, чтобы смех обрывался так резко: миссис Лиш со своим сынком буквально оцепенели.
— Что ты мне сказал? — переспросила миссис Лиш.
— НУ ТАК КАК? — допытывался Оуэн Мини. — ВЫ НЕ ПРОТИВ? — Он не стал дожидаться ответа, а лишь пожал плечами; мы постояли немного, вдыхая сухой, пыльный, провонявший табачным дымом воздух — привычный запах редакционных кабинетов «Грейвсендской могилы». Затем Оуэн просто подошел к вешалке, снял свою красно-черную клетчатую охотничью кепку и куртку из такой же порядком поизносившейся ткани и вышел на холод, что так плохо действовал на капризную кожу миссис Лиш. Ларри был до того труслив, что даже словом не решился ответить Оуэну — не говоря уж о том, чтобы наброситься на него сзади и ткнуть головой в первый попавшийся сугроб; то ли по трусости, то ли просто посчитал, что честь его мамаши не стоит столь яростной защиты. На мой взгляд, Митци Лиш в общем никакой защиты не стоила.
Но наш директор Рэнди Уайт оказался рыцарем — в том, что касается защиты слабого пола, он проявил старомодную галантность. Естественно, он возмутился, узнав, как Оуэн оскорбил миссис Лиш; естественно и то, что он испытывал к Лишам благодарность за их денежные пожертвования на нужды Академии. И естественно, Рэнди Уайт заверил миссис Лиш, что он «разберется» с теми, кто посмел так нагло унизить ее.
Когда нас с Оуэном вызвали в кабинет директора, мы еще не знали всего, что Митци Лиш наговорила ему об этом «инциденте», — именно так Рэнди Уайт назвал все случившееся.
— Я намерен докопаться до сути этого позорного инцидента, — заявил директор нам с Оуэном. — Правда ли, что ты сделал
— ЭТО БЫЛА ШУТКА, — ответил Оуэн Мини. — ОНА СМЕЯЛАСЬ НАДО МНОЙ, ВСЕ ВРЕМЯ СМЕЯЛАСЬ — ОНА ЯСНО ДАВАЛА ПОНЯТЬ, ЧТО СЧИТАЕТ МЕНЯ ПОСМЕШИЩЕМ, — сказал он. — И ПОТОМУ Я ОТВЕТИЛ ТАК, КАК ПОСЧИТАЛ УМЕСТНЫМ.
— По-твоему, делать подобные предложения матери своего школьного товарища «уместно»? Как тебе только в голову пришло? — вопросил Рэнди Уайт. — Да еще в стенах школы!
Мы с Оуэном позже узнали, что наибольшую ярость миссис Лиш вызвало именно то, что «гнусное предложение» было сделано «в стенах школы». Она сказала директору, что это верное «основание для
