военном ведомстве. Мы узнали, что премьер-министр тайно переписывался с королем Испании. Судя по всему, он пытался разжечь новую войну между Испанией и Англией, и Франция не могла остаться в стороне от этого конфликта. Этого было вполне достаточно, чтобы очернить Шуаселя в глазах Луи.
Но прежде чем ставить короля в известность об интригах его премьер-министра, нам необходимо было завладеть корреспонденцией, подтверждающей тайные происки Шуаселя.
Я никогда не довольствовалась малым. Лоран был у меня на посылках, Ив трудился в конюшне, Сен Бенуа скрывался под маской невинности, но и это не могло избавить меня от ревности к девочкам из Pare aux Cerfs. На веранде, куда выходили окна моей спальни, был разбит небольшой садик, и я наняла ухаживать за ним Паоло, восемнадцатилетнего итальянского паренька. Он был высокий, смуглый, с порочными губами и блестящей гривой иссиня-черных кудрей.
Когда Луи уезжал с утра на охоту, я выходила на веранду в ночной сорочке, словно ленивое животное, охочее до удовольствий, и приказывала Сен Бенуа принести мне горячий шоколад. Паоло робел в моем присутствии. Он уходил с головой в работу и делал все быстро и тихо, но я-то видела, что он не находит себе места от смеси восхищения и страха, которые я у него вызывала. В полуденный зной он покрывался потом, и тело его сияло в лучах солнца. Выпуклость в его брюках бросалась в глаза. Мысль о, том, что он является моей личной собственностью, наполняла меня теплым, влажным желанием. Я специально распахивала платье, чтобы была видна грудь. Заметив, что он тайком поглядывает на меня, я сурово одергивала его, ведь он знал, что ему не дозволено на меня смотреть.
Я подозвала его и указала на мраморные изразцы у своих ног.
– На колени, деревенщина! – приказала я тоном, не оставляющим сомнений в том, что я им недовольна.
Он выполнил мой приказ, весь дрожа, онемев от страха, со слезами на глазах.
Это лишь распалило мою яростную страсть. Я схватила его за волосы и сказала:
– Ты смелый мальчик, но я смелее. – Бросившись на него, я овладела им, как мне хотелось. С этих пор он стал моей игрушкой.
Так я и жила, забыв о благоразумии, от вольности к вольности, от одного опрометчивого шага к другому: Ив в конюшне, Паоло в саду, Сен Бенуа в спальне, Лоран в кабинете. Я удовлетворяла свою похоть, не заботясь об их желаниях. В своей праздности я развлекалась, ставя перед ними нерешаемые или бессмысленные задачи. Меня возбуждала мысль о том, что я купила этих мальчиков для своего увеселения, что они не властны над своими телами, что они не могут противиться мне, что они должны покорно выносить любые мои прихоти.
Однажды вечером, закончив письмо, я позвонила в колокольчик, чтобы вызвать посыльного. Я ожидала увидеть Лорана, но когда слуга вошел, потеряла дар речи. Это был Ноэль, тот самый слуга, что соблазнил меня у мадам де Лагард.
– Ты! Почему ты в моей ливрее? – воскликнула я.
– Простите меня, мадам, – ответил он, – но с тех пор, как мы расстались, все мои помыслы были направлены только на то, чтобы найти вас. Я вернулся из Америки и начал поиски. Однажды я увидел вас в Париже. Вы ехали в карете, а люди на улице говорили, что вы – графиня дю Барри, фаворитка короля. Это меня не удивило. Я пошел к вашему управляющему и попросил взять меня на работу, и, к счастью, моя заветная мечта исполнилась.
– Ты принес мне несчастье, – сказала я. – Прошу тебя, уходи немедленно.
– Делайте со мной, что хотите, – взмолился он, – только не прогоняйте меня. Клянусь, я буду вести себя как исполнительный и почтительный слуга, ничего более.
– Уходи! – повторила я. – Судьба против нас.
– Я не способен покинуть этот дом добровольно, – произнес он, опустившись на колени.
– Посмей ослушаться – и я брошу тебя в тюрьму, – пригрозила я.
– Самая ужасная тюрьма, куда я попаду по вашей воле, будет для меня краше Версаля, – мягко ответил он. В его глазах светилось искушение, которое я так хорошо знала.
Ноэль все еще нравился мне. Через все эти годы он смог пронести притягательное сочетание своеволия, ранимости, покорности и силы. Я не только простила его дерзость, но и щедро ее вознаградила. Луи уехал в Компьен, и я позволила Ноэлю спать в моей постели. С тех пор как я стала фавориткой короля, такой чести удостаивался один лишь Луи. В ночной тиши я таяла в объятьях Ноэля, как вдруг услышала, что кто-то открывает входную дверь.
Ключ был только у Луи! Я столкнула Ноэля с постели: «Это король!»
Ноэль в ужасе вскочил и помчался в смежную комнату, где спала Генриетта. Эта сообразительная женщина мгновенно поняла, что означает появление посреди ночи в ее комнате обнаженного мужчины. Даже не вскрикнув, она протянула руку и уложила Ноэля рядом с собой.
Напуганная, не зная, что происходит в соседней комнате, и даже мучаясь ревностью, я провела бессонную ночь рядом с храпящим Луи. Я пообещала себе, что, если король не узнает об этой измене, я никогда больше не подвергну себя такой опасности.
Наутро я была вынуждена подвергнуть Ноэля самому страшному для него наказанию. Мне тоже было нелегко.
– Я никогда больше не желаю видеть тебя, – сказала я, вручая ему конверт с двумя тысячами ливров. – Уезжай из Франции. Возвращайся в Америку.
Ноэль даже не осмелился поднять на меня глаза, полные слез и немой печали. Но он поклонился и ушел, чтобы никогда больше не вернуться.
После этого случая я всегда следила, чтобы все игрушки лежали по местам. Я отгородила один из чуланов, превратив его в потаенную комнатку. Там я могла держать мальчиков под замком и навещать их, когда желание мимолетного удовольствия станет нестерпимым.
В июле, когда Луи отправился в Компьен по государственным делам, я поехала в свое имение в Лувисьен, где надеялась хоть немного расслабиться. Придворные интриги не прекращались. Приехала Шон, нагруженная новостями о нашем заговоре против Шуаселя. Здесь были и шпионы, и диверсанты, ложные
