Бордо, предельно лояльный ко мне, пожал плечами и сказал:
– Вам решать, доктор.
Ла Мартиньер удалился в комнату больного для обследования. Вышел он с мрачным выражением лица.
– Мне жаль говорить вам об этом, – сказал он, – но у короля имеются все симптомы, свойственные началу оспы.
Я вскрикнула и замотала головой, не желая верить ему, словно слышала об этом впервые.
Ла Мартиньер сказал, что абсолютной уверенности у него нет. Он спросил меня, входил ли король в контакт с носителем инфекции. Я закрыла лицо руками и отрицательно покачала головой.
– Мы, несомненно, должны быть предельно осторожны, – сказал Бордо, исполняя мою просьбу. – Но до тех пор пока мы не удостоверимся, что король серьезно болен, я бы настоятельно рекомендовал оставить его здесь. Переезд только потревожит его.
Ла Мартиньер громогласно выступил против этой идеи. Он потребовал, чтобы короля немедленно перевезли во дворец, в противном случае он отказывался выполнять свои прямые обязанности. Несмотря на свой неприятный характер, Ла Мартиньер был прекрасным специалистом, и я не посмела спорить с ним.
– Но может быть, не стоит пугать короля без необходимости? – сказала я. – Можем ли мы успокаивать его до тех пор, пока у вас не будет ясности с диагнозом?
Ла Мартиньер согласился со мной.
Я выехала в своей карете вместе с мадам де Мирапуа и графом Жаном через несколько минут после той, что везла короля. Они хотели обсудить денежные вопросы, но я всю дорогу проплакала. Когда мы добрались до въезда в Версаль, там собралась толпа. Мое сердце замерло. Мне показалось, что я снова увидела таинственное существо, которое всегда предрекало перемены в моей жизни. Ему не нужно было ничего говорить. Было ясно, что в данных обстоятельствах его появление предвещало мое падение.
Добравшись до своих комнат, я бросилась на постель в состоянии полнейшего нервного истощения и разрыдалась, не сомневаясь в том, что закат мой близок. Пришла Генриетта и сказала, что его величество хочет видеть меня. Я взяла себя в руки и пошла к нему. Король, слабый и в лихорадке, поприветствовал меня нежной улыбкой.
– Куда бы ни приводили меня мои капризы, сердце мое будет всегда принадлежать тебе одной, – сказал он.
– Ты меня удивляешь, Ля Франс, – с улыбкой отозвалась я на столь лестное признание. – А как же некая дама по имени Жюли?
Луи взял меня за руку:
– Не нужно верить всему, что тебе говорят. Ты – та женщина, с которой я хотел бы остаться навечно. Она просто милашка, мимолетное увлечение. Если ее присутствие нервирует тебя, я прикажу, чтобы ее выдали замуж и услали отсюда.
Я заглянула в его тусклые горячечные глаза и увидела в них предельную искренность.
– Прости, что сомневалась в тебе, Ля Франс, – сказала я.
– Ну же, будет тебе, – ответил он. – Я наказан за то, что был неверен тебе.
Он даже не подозревал, насколько был прав.
Остаток дня прошел довольно спокойно, король много спал. Болезнь превратила его в ребенка, и я, словно мать, дежурила у его постели, держа его за руку и шепча нежные слова. Я вернулась в свою комнату только ночью, когда он уснул.
Увидев, что на моей постели развалился граф Жан, я даже не пыталась скрыть раздражение.
– Это ты, скотина, во всем виноват! – воскликнула я.
– Еще какая скотина, – огрызнулся он. – Убить меня мало. Как я мог быть таким идиотом?
– И что же нам теперь делать? – спросила я.
– Нам, судя по всему, пришел конец, – сказал он. – У меня уже кончились деньги. Как ты думаешь, его величество даст мне небольшую ссуду?
– У тебя что, вообще нет сердца? – воскликнула я. – Милый Луи смертельно болен! А ты только и думаешь что о его деньгах!
– Ты хочешь сказать, что тебя твое будущее не волнует?
Своим замечанием Жан попал прямо в точку.
– Новым королем будут управлять Мария Антуанетта и банда Шуаселя, – сказал он. – Нас всех арестуют или вышлют из страны.
Жан сказал, что все еще любит меня и хочет со мной жить. Единственное, что нам нужно, – это деньги.
– Ты должна получить от короля прощальный подарок, благодаря которому не придется беспокоиться о будущем.
– Я не собираюсь ничего требовать от короля, пока он в таком состоянии, – отрезала я. – Не сомневаюсь, что он будет добр ко мне до конца.
Я хотела, чтобы Жан ушел, но этот мерзавец отлично знал меня и даже не пошевелился, только поманил к себе.
Какими же мы были подлецами! Я понимала, что не заслужила ничего лучше, чем свое темное альтер- эго. И я бросилась на постель рядом с ним.
