Шив улыбнулся.

– Да. Как будем праздновать? Не съездить ли нам в один из игорных домов Релшаза?

Я собиралась засмеяться, но маг по имени Казуел неожиданно возник в люке – ну прямо испуганный кролик.

– Шиввалан, вот ты где! Скорее, нам нужна твоя помощь.

Появились другие маги, и мы встали. Разинув рот, я смотрела, как прямо на нас несется огромная волна. Колдовство соткало вокруг корабля сияющую изумрудную завесу – мы морской птицей въехали на гигантский холм, и мое сердце перестало отчаянно колотиться, грозя выскочить сквозь ребра. Минуту понаблюдав, все маги вернулись к своим делам, и я поразилась прозаичности их отношений.

– Тебе следует быть готовым к приказам Верховного мага, Шиввалан, – произнес Казуел высокомерным тоном, и я пообещала себе зашить рыбу в его матрас, если придется провести с ним какое-то время.

– Ты забываешь, Каз, что я ученик Отрика.

Шив очаровательно улыбнулся Казуелу, от чего тот, казалось, страшно разозлился, но, заметив выходящего на палубу Узару, торопливо ушел, чтобы увиваться вокруг него. Шив покачал головой и щелкнул ему вслед пальцами в чисто каладрийском жесте презрения.

Мы снова сели.

– Вы не ладите, как я погляжу, – обронил Райшед, которого позабавил этот маленький диалог.

– М-да, не ладим. – Шив с горестной улыбкой покачал головой и потянулся за элем. – Он, конечно, не самый приятный тип в мире, но это отчасти и моя вина.

Его слегка пристыженный вид заинтриговал меня.

– Как это?

Шив долго молчал, прежде чем решился ответить.

– Это было пару лет назад, на Солнцестояние. Я выпил лишку, и у меня возникла одна из тех идей, что кажутся такими хорошими, пока не протрезвеешь.

Мы с Райшедом с притворной торжественностью покивали, и Шив засмеялся.

– Понимаете, никто никогда не видел Каза с девушкой. Он всегда был очень замкнутым, и мне пришло в голову, что, возможно, он… э… моего сорта. Я слышал, его семья – настоящие рационалисты по своим убеждениям, а вы знаете, что это такое…

– Если бы природа хотела, чтобы мужчины спали с мужчинами, то зачем вообще женщины и так далее и тому подобное, – заметил Райшед.

Я вытаращила глаза на Шива.

– Ты стал приставать к нему?

– Нет, я не приставал! – возмутился Шив. – Мы с Перидом не глядели на сторону. Я всего лишь предложил познакомить его с другом Перида, который гостил у нас во время праздника…

– Но этот, как там его, воспринял твое предложение так, будто ты намеренно покушаешься на его мужественность, – высказал догадку Райшед, широко ухмыляясь.

– И полез на меня с кулаками! – грустно признался Шив. – Он-то промахнулся, а я – нет, и, одно за другим, все это малость вышло из-под контроля.

Я засмеялась и покачала головой.

– Ты идиот!

– Гляньте! – Райшед указал рукой назад, в направлении далеких островов.

Серое облако пепла поднималось высоко в небеса. Это зрелище жестоко вернуло нас к действительности.

– Я лучше пойду, – пробормотал Шив и удалился.

– Я бы сказала, Планир со своей компанией нашли, чем занять Ледышку на ближайшее время, – неуверенно пошутила я.

Райшед кивнул, но лицо его оставалось напряженным.

– Это его не остановит. Думаю, мессир Д'Олбриот выставит дозорных, чтобы следить за черными кораблями на ветрах Весеннего Равноденствия.

Я содрогнулась. Райшед открыл мне свои объятия – я прижалась щекой к теплой сухой шерсти его куртки и закрыла глаза, расслабляясь в первый раз после Инглиза. Он крепко обнял меня и с долгим вздохом зарылся лицом в мои волосы. Как-то сами собой мои губы поднялись к его губам, а потом мы просто сидели, черпая друг у друга утешение, пока корабль летел по волнам к дому.

Глава 11

ПЕСНЯ-СЧИТАЛКА ЛЕСНОГО НАРОДА

Уже из этой песни ясно, что Лесной Народ – древнее племя. С ее помощью детей учат словам, которые некогда употреблялись для счета: мармол, эдрил и так далее, теперь бессмысленные сами по себе, ибо язык изменился за поколения.

Один – это солнце, парящее в вышине, Мармол, цикл очага, который мы все разделяем. Два – это луны в танце могущества, Едрил, в воздухе соткана их паутина. Три племени делят гору, равнину и лес, Семил, на всем теплый солнечный лик Четыре – это ветры, приносят они добро или зло, Дексил, дыхание жизни, покоя или бури. Пять – это пальцы для арфы и лука, Врем – это дни праздника менестреля. Шесть – это реки, что сбивают со следа врага, Тедрен, когда удары копыт зеленый лес сотрясают. Семь, Мудрые розу ветров прядут, Шатен, пустота, место страхов. Восемь – это сезоны, каждый начинает Адрен, новое дерево на Древе Лет. Девять – это Святые, Три Трех, Парлен, палочки – судьбы глупая насмешка. Десять – это пальцы без оружия, Врек, двойное рукопожатие дружбы.

Многое из первоначального смысла этого древнего стихотворения было утрачено, ибо Лесной Народ имеет только устное предание истории, и оно варьируется от рода к роду, каждый сосредоточивается прежде всего на своих собственных членах. Понятия, некогда хорошо знакомые, становятся неясными от повторения и изменяющихся обстоятельств. Лесной Народ не обеспокоен этим, ибо рассматривает историю как вечно меняющееся, вечно распространяющееся обрамление для жизни, коренящееся в создании и расширении с каждым новым сезоном, – фактически Древо Лет.

Распространение и разделение считаются здоровым и естественным явлением; семейные группы путешествуют по бескрайним пределам Великого Леса, соединяясь в одни сезоны, отделяясь в другие. Узы редко постоянны, и совершенно приемлемо, чтобы члены семьи оставляли свою собственную родню на сезон или больше, путешествуя с другой группой или совсем уходя из Леса. Именно эта традиция

Вы читаете Игра воровки
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату