сказал мне, что я должна прекратить вести себя как американка. Так что существуют два совершенно противоположных мнения относительно того, кем мне следует быть. И если говорить честно, Дамьен, мне безумно надоело быть тем, кем меня хотят видеть окружающие.
Посмотрев какую-то секунду на нее сверху вниз, он тихим голосом произнес:
– Очень хорошо. Это уменьшит груз, который давит на ваши плечи.
Обидевшись, она нахмурила брови. Но потом напряжение прошло. Он опять помог ей. Он открыл дверцу для ее зажатых эмоций, и пар вышел наружу. Откуда он знает, когда она нуждается в этом?
– Да, груз стал меньше, – ответила Адель.
Умело кружа ее под музыку вальса, он вел ее к другому концу зала.
– Давайте начнем все с самого начала, Адель, пожалуйста! – попросил он. – Как вам живется?
– Мне сейчас легче.
– Думаю, вы терзаетесь из-за того, что произошло между нами.
Это было просто удивительно, как он сразу улавливал суть происходившего.
– Конечно. А вы?
– Безусловно. Гарольд ведь мой кузен. Но я также ругаю себя за то, что я вел себя с вами в библиотеке неподобающим образом. Вы были правы, что велели мне уехать. Вы должны были выплеснуть мне в лицо стакан воды, я заслужил это. Я оказался полным негодяем и утащил вас с собой в бездну.
Танец продолжался.
– Так что вы теперь не думаете, что я ангельское создание, которому Гарольд сделал предложение? Вы и теперь считаете, что он в опасности?
Наступила длительная пауза, затем тихо и медленно он проговорил:
– Возможно, вы никогда и не были ангелом.
Адель рассердилась. Она не знала, как ей следует реагировать на это его предположение. Она только твердо знала, что не хочет чувствовать себя виноватой, не хочет оправдываться.
– Вы действительно нахал, Дамьен.
Прикрыв глаза, он покачал головой:
– Я не хотел вас обидеть. Я имел в виду только то, что вы, Адель, женщина, подверженная страстям, как и всякая другая женщина, и вам не следовало пытаться делать из себя святую. Это невероятно высокий стандарт, до которого любому человеку очень трудно дотянуться.
Сердце ее колотилось. Ей было плохо, потому что он касался таких глубин ее души, куда она не хотела никого допускать. И она злилась на него. Зачем он это делает? Он не должен был приглашать ее на танец, он должен был держаться от нее на расстоянии.
– Но женщины, подверженные страстям, – заговорила она, – в конце концов, становятся неверными. Вы ведь так думаете? И потому, что я показала вам, что тоже подвержена страсти, я упала в ваших глазах, и вы не можете считать меня безгрешной?
– В каком-то смысле действительно так. Но возможно, – сказал он, – это и к лучшему.
Его ответ только увеличил ее раздражение. Она злилась из-за того, что он так легко мог причинить ей боль. И то, что он плохо думал о ней, не должно было трогать ее. Но ее это трогало, и она злилась и на него, и на себя. Она не могла позволить ему думать о ней плохо, потому что на самом деле она не была плохим человеком.
– Я уже говорила вам раньше, что я никогда не буду неверной женой, – уверенным тоном сказала Адель. – Когда я произнесу брачную клятву, я выполню ее.
Он ничего не ответил.
– Вы не верите мне, – продолжала она, стараясь говорить спокойно, – это возмутительно. Скорей бы уж закончился этот танец.
– Я пригласил вас на танец совсем не для того, чтобы ссориться с вами, – спокойно сказал Дамьен.
Они продолжали танцевать, а Адель неожиданно вспомнила, как выглядели он и Лили, когда танцевали в этот вечер. Они смеялись и улыбались друг другу. Теперь же Дамьен не смеялся, он смотрел через плечо своей партнерши, и взгляд его был мрачным и серьезным.
Она постаралась умерить свою злость.
– Вы собираетесь сделать предложение Лили? – спросила Адель.
– Возможно, – коротко ответил он.
Адель всеми силами старалась держать себя в руках.
– Думаю, мне не следует удивляться этому.
Он задумался, как будто пытаясь понять скрытый смысл ее слов, потом опять посмотрел вдаль через ее плечо.
– Насколько я понимаю, вы слышали о моих финансовых проблемах.
– Все об этом знают.
Наконец музыка вальса окончилась. Дамьен и Адель остановились в центре зала.
– Гарольд сказал, чтобы мы протанцевали два танца, – напомнил он.
