– Если ты хочешь, чтобы я был совсем откровенным, я могу сказать тебе, что в последний раз, когда я встречался с Франс, у нее начались месячные.
От растерянности Гарольд открыл рот. Ветер усилился, на лужайке стало прохладнее.
– Ты уверен?
– Да, совершенно уверен. Я всегда очень осторожен в этом смысле. А кто тебе об этом сказал?
Гарольд помолчал несколько секунд, как будто принимая важное для него решение.
– Вайолет, – ответил наконец он.
Невероятно раздраженный, Дамьен вскочил на ноги:
– Вайолет тебе так и сказала?
– Да, – подтвердил Гарольд, также вставая, – но я еще кое-что должен тебе сообщить. Я сказал Адели, что ты сам рассказал мне про Франс и ребенка. Я соврал ей, потому что Вайолет сказала, что так будет убедительней и не будет похоже на обычные сплетни. Мне очень стыдно, Дамьен. Я действительно поверил в то, что должен родиться ребенок. Вайолет уверяла меня, что это правда, а я был так зол на тебя...
Дамьен молчал, опустив в отчаянии голову.
– И еще, – продолжал Гарольд, – я не видел вас сегодня в лесу, это Вайолет вас заметила. – Он взялся обеими руками за голову. – В конце концов, выявилось, что я совсем не такой порядочный человек, как вы все считали. Я даже оказался лжецом. И не только это, я еще самый глупый человек на свете, позволивший своей испорченной сестрице манипулировать собой.
Вайолет все еще всхлипывала, когда Дамьен и Гарольд ворвались в гостиную. Юстасия подняла глаза, удивленная неожиданным вторжением.
– Что происходит? – спросила она, на всякий случай положив руку на плечо дочери.
Вайолет посмотрела на Дамьена распухшими покрасневшими глазами и провела тыльной стороной ладони по щекам, вытирая слезы.
– Ты настоящий негодяй! – сказала она со злостью.
– Вайолет, что за выражения? – возмутилась мать.
Девушка не сводила глаз со своего кузена, губы ее были сжаты.
– Почему ты не мог оставить ее в покое? Почему именно она? Ты можешь обворожить любую женщину, какую захочешь, а тебе понадобилось лишить Гарольда надежды на счастье!
Подойдя к ней ближе, он остановился. Темные глаза его горели, голос был тихим и угрожающим.
– Тебе придется кое-что объяснить мне, дорогая кузина.
Вайолет вздрогнула:
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Ты сказала Гарольду, что у Франс Фэрбанкс должен родиться от меня ребенок?
Юстасия издала удивленный возглас и прижала руку ко рту.
– Боже милостивый, – пробормотала она.
Вайолет беспокойно заерзала на диване:
– Я этого не говорила.
Гарольд сделал шаг вперед:
– Не отказывайся, ты это сказала.
– Нет, неправда, я этого не говорила. Я...
Дамьен поднял руку и перебил ее:
– Ты лгала, Вайолет. И Адель приняла решение на основании этой лжи. Тебе придется теперь исправить ситуацию.
– Но я не имею к этому никакого отношения, – возмущенно заявила Вайолет.
И тогда вмешался Гарольд:
– Это так типично для тебя, дорогая сестричка. Всегда сваливать вину на кого-то другого. Помнишь, когда ты разбила большую синюю вазу и потом уверяла всех, что не знаешь, как это произошло. Я видел, как это случилось, дрянная девчонка, и слышал, как ты все отрицала. Это случилось в прошлом году, и ты была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что к чему.
Гарольд повернулся к Дамьену и долго пристально смотрел на него, потом плечи его опустились, и уже спокойным голосом он произнес:
– Если она не хочет объяснить все Адели, я сам расскажу ей правду.
– Гарольд... – прервал его Дамьен.
– Нет, дай мне закончить. Мне очень стыдно, Дамьен. Я должен был увидеть, что ты и Адель лучше подходите друг другу, чем мы, и что вы полюбили один другого. Мне следовало быть более внимательным к тому, что происходит вокруг меня.
– Гарольд, мне очень жаль, я чувствую себя виноватым.
– Нет, ты не должен так думать. Ты мой друг, Дамьен. Я должен был понять, что ты не стал бы
