– И она призналась в этом?
– Не совсем. Она вообще не любит признаваться в своих проступках. Но это уже Гарольд будет разбираться с ней, когда вернется домой.
Адель взглянула на него с удивлением:
– Гарольд будет разбираться с ней? Приятно слышать такое.
– Адель... – Он подошел к ней чуть ближе. Голос его был необычно тихим. – Я пришел сюда, чтобы сказать тебе то, что ты должна услышать только из моих уст. И я надеюсь, что ты поверишь мне.
Он стоял перед ней, глаза его блестели, грудь тяжело поднималась и опускалась.
– Я знаю, что ты сомневаешься во мне, и после того, что произошло, у тебя есть для этого веские основания. Но я клянусь тебе, что если я стану твоим мужем, я всегда буду верен своей жене.
Она внимательно смотрела на него. Несмотря на обуревавшую, ее страсть, присущее ей благоразумие не покидало ее. Она не бросится бездумно в его объятия, поверив его обещаниям. И для того чтобы принять решение, мало одного только мнения Джеймса, что Дамьен совсем не тот, кем его представляли себе многие. У нее есть своя голова, и она должна составить собственное мнение.
А для этого ей надо побольше узнать о Дамьене. Если она чему-нибудь научилась за последний месяц, так это думать о том, чего она сама хочет, добиваться этого и не соглашаться на меньшее. Она знала, что он ей нужен, но прежде чем она отдаст ему свое сердце, ей следовало убедиться, что она может ему доверять.
– Люди заключают пари, – заговорила она, – уверяют, что ты вернешься к Франс или к другой такой же женщине сразу после того, как женишься на богатой невесте. Ты слышал об этом?
Он презрительно сжал губы:
– Пусть они занимаются своими собственными делами. Я уже сказал тебе, что я не жажду твоих денег, и я это докажу. Мы можем обойтись и без них, уверяю тебя, Адель.
Она тихо вздохнула:
– Дамьен, ты избалован вниманием женщин. Ты никогда не мог быть верен только одной.
– А ты никогда не задумывалась, почему я связываюсь с такими женщинами, как Франс?
Адель посмотрела на дверь в надежде, что никто не войдет в комнату, потому что ей отчаянно хотелось услышать, что он скажет дальше.
– Потому что, вопреки мнению окружающих, я очень серьезно отношусь к браку. Признаюсь, что я никогда не был монахом. Всю свою жизнь я стремился к близости с женщинами, возможно, из-за того, что я вырос без матери, но я всегда очень осторожно выбирал женщин, только тех, кто был согласен на отношения без всяких обязательств. Я всегда опасался того, что мне придется жениться на женщине, которую я не люблю. И не хотел оказаться таким же несчастным, как мои родители, и разрушить семью. Особенно я боялся сделать несчастными детей. Я мечтал жениться на женщине, которую полюблю. И конечно, очень хотелось бы, чтобы она любила меня.
– Но ты сомневался во мне, Дамьен. Ты сам говорил об этом, ведь я оказалась не верна своему жениху. И чем более открыто я проявляла свою страсть, тем сильнее тебя мучили воспоминания о судьбе твоих родителей. Тебе казалось, что я похожа на твою мать, а у меня сердце разрывалось от мысли о том, что ты считаешь меня непорядочной женщиной, хотя в какой-то мере ты был прав. Дело в том, что я не могу прожить всю свою жизнь с мужем, который меня не уважает и не доверяет мне полностью.
– Я не знал всей правды о жизни моей матери, Адель, и я был слишком самоуверен. Я злился на нее, потому что она не была идеальной матерью, но теперь я знаю, что ей самой было очень тяжело. И я должен простить ее и также простить себя, девятилетнего мальчика. А ты, Адель... – он подошел еще ближе и положил руку ей на щеку, – ты тоже не идеальная, я это знаю. Вначале я думал, что ты совершенство, и был восхищен этим. Но потом я увидел, что и ты можешь испытывать страсть, и мне жаль было расстаться с мыслью об идеальной, чистой мадонне. Я чувствовал себя виноватым, так как сам был причиной этого. Но мне надо было, чтобы ты скинула с себя эту идеальную оболочку, нужно было для того, чтобы мы оказались вместе. Так что теперь я не идеализирую тебя. Ты можешь совершать ошибки. У тебя были обязательства по отношению к моему кузену, но ты полюбила другого мужчину и нарушила эти обязательства. Этим другим мужчиной оказался я, и поэтому я думаю, что ты поступила правильно. Теперь, когда я смотрю на тебя, я понимаю, что ты так близка к совершенству, как только может живой нормальный человек. И я доверяю тебе, Адель, полностью доверяю.
А она смотрела на него, не в состоянии произнести ни слова, пораженная его прямотой, горячностью и честностью. Неожиданно она вспомнила свои ощущения в то утро, в последний день их путешествия, когда она проснулась рядом с ним в комнате на постоялом дворе. Она чувствовала себя такой счастливой, такой умиротворенной. Казалось, что все происходило так, как должно.
И ей ужасно захотелось каждое утро просыпаться рядом с ним и ощущать такую же удовлетворенность, быть уверенной, что все происходит правильно, и так до конца ее жизни. Ее сердце хотело именно этого. Быть с ним, в его доме.
Настало время, когда ей следовало признаться самой себе в том, что она любит его. Любит Дамьена Рэншоу каждой клеточкой своей души и верит в него. Оставалось только довериться своему сердцу и следовать его велению.
– С первого момента, когда я увидела тебя, – тихим голосом заговорила Адель, – меня потянуло к тебе. И мне приятно сознавать, что я тогда не ошиблась, что сердце мое видело больше и лучше, чем мои глаза.
Она почувствовала, как напряжение отпускает его. Дамьен облизнул губы, в глазах появилась радость и оптимизм, хотя он все еще не выглядел уверенным.
– В тебе гораздо больше хорошего, – продолжала Адель, – чем может показаться людям, мало тебя знающим. А то, что я узнала о тебе сегодня, что ты, хотя и странным, только тебе присущим образом всегда искал любви и верности, меня весьма обрадовало.
Он сжал обе ее руки в своих. Она никогда раньше не видела его таким взволнованным и уязвимым. Ее черный рыцарь, который, казалось, никого и ничего не боялся.
– Только это, Адель? Ты только обрадовалась? Разве нет большего? Мне нужно не только это, –
