Спокойно, Адик. Халукские охранники
В коридоре никого не было. Я прошел по нему, миновал несколько дверей и открыл с помощью карточки одну из дальних. За дверью оказалась темная комната, в которой я поспешно заперся изнутри. Только после этого я включил свет – и охнул от изумления.
Комната оказалась полна золотых саркофагов. Они стояли в неглубоких нишах вдоль стен, тесными рядами, похожими на библиотечные стеллажи. Между рядами был оставлен проход. К каждой из элегантных гробоподобных коконов был подключен аппарат медицинского контроля. Я хорошо знал, что внутри куколок – халуки в яйцевидной фазе, состоянии спячки алломорфной инопланетной расы.
Но ведь халуки, прошедшие терапию преодоления алломорфизма с помощью РD32-С2, не впадают в спячку. И всем известно, что халуки не посылают на Землю алломорфных членов своего народа! Это просто не окупается, когда штат посольства и торговые атташе отключаются каждый раз на полгода – а халуки очень трепетно относятся к проблеме окупаемости.
Так что же здесь тогда делают яйцевидные?
Я вернулся в коридор, погасил за собой свет и наскоро обследовал несколько соседних комнат. За дверью напротив оказалось то же самое – ряды яйцевидных. В комнате справа – то же самое, даже еще больше. На этот раз я поспешно заперся в комнате сам и начал переодеваться в спортивный костюм Дана.
Мысли мои скакали в замешательстве, переполненный желудок урчал. Напрашивалось только одно объяснение – исцеленные халуки каким-то образом возвращались в свое 784 изначальное алломорфное состояние.
Неужели Эмили Кенигсберг сделала это специально, с по-мошыо того мутант-экзона? Или странный состав халукских генов преодолел временное препятствие и вернулся к обычным неодолимым процессам?
Когда эти яйцевидные выйдут из своей пассивной фазы и снова станут грацильными, нужно ли их будет снова подвергать лечению? И если так, чем, по мнению халуков, их народ обязан человечеству – и в особенности концерну «Оплот»?
«Оплот»… Кусочки мозаики начинали складываться в целую картину.
Я зашнуровал ботинки, надел бейсболку и низко надвинул козырек на глаза. Вытащил все железо из сумки – кроме «Иванова» и подкожного инъектора – и сложил это хозяйство в просторный карман-«кенгуру» под полурасстегнутой молнией куртки. Засунул карточки-ключи в карман штанов. Помыслил над тем, чтобы оставить полицейскую халукскую форму и башмаки здесь, вместе с сумкой, инъектором и пистолетом, – но вспомнил, что за стенами башни Макферсона почти что зима, черт ее дери. Так что я затолкал форму обратно в сумку – мало ли, для тепла пригодится – и остальные вещи тоже оставил. И кольцо с опалом тоже оставалось у меня на пальце.
Открыв дверь, я обнаружил, что нахожусь в коридоре не один. К счастью, халук-чешуйник с каталкой, на которой лежал золотой кокон, направлялся в противоположную сторону. В промежуточной чешуйчато- кожной фазе инопланетяне делаются толстокожими, неуклюжими, они тупеют и годятся только для выполнения простых заданий. Чешуйник дотолкал каталку до двери напротив лифтовой ниши, открыл ее карточным ключом и завез свой груз внутрь.
Я бегом бросился к нише, и мне повезло – лифт приехал почти сразу же. Он был даже не слишком набит. Но когда мы прибыли на нижний этаж халукского посольства, двери отказались открываться, и зазвенел сигнал тревоги. Я почувствовал, как мышцы моего переполненного желудка сокращаются от страха, и едва не оскандалился.
– Какой
Прорезь для карточки мигала красной лампочкой. Сенсор внутри кабины посчитал пассажиров и обнаружил, что один из нас не вставил ключ.
Все недовольно бормотали и переругивались, пытаясь вычислить растяпу, ставшего причиной аварии.
– Извините! – промямлил я и выдавил лающий халукский смешок, вставляя карту.
Лампочка сменилась на зеленую, двери открылись, и все мы толпой вывалились в переполненный вестибюль.
На воротах контроля стояло восемь турникетов. Халуки, держа синие карточные ключи наготове, бодро направились туда. Я пошарил в кармане и вытащил собственную карточку. Когда я вставлю ее в прорезь турникета, не взорвется ли мое сердце? Интересно, это больно? Как долго я буду умирать?
За вторым рядом турникетов, последней преградой перед выходом на свободу, стояла охрана. Может, они подстерегают храброго беглеца? Если у меня не разорвет потроха при проходе турникета, не схватят ли меня бравые стражи, чтобы с почетом препроводить обратно в контейнер?
Я глубоко вдохнул, расправил плечи и опустил карточку в щель.
Индикатор турникета засветился зеленым.
Мое сердце не перестало биться, когда я шагнул вперед. Низко опустив голову, я влился в толпу в переполненном лифте. Через несколько секунд двери раскрылись, выпуская меня на Тропу.
Первым моим желанием было убраться от башни Макфер-сона как можно дальше. Второе – найти относительно уединенную телефонную кабинку. Звонить было опасно – без денег и без возможности использовать свой нынешний глаз для входа в иридоскопическую систему идентификации – с такими-то инопланетянскими радужками. Оставалось только ввести свой персональный номер или общий код «Оплота», да еще и с тагами авторизации, чтобы сделать звонок в кредит. Я не сомневался, что к каждому из этих номеров есть доступ у халуков. И если они проникнут в базу данных телекома, смогут узнать, не только откуда я звонил, но и кому.
Над этим следовало серьезно поразмыслить. Попытайся выйти на контакт со своими родственниками, друзьями или близкими соратниками, я подвергну их жизнь опасности.
И даже если я до кого-нибудь дозвонюсь, поверит ли таковой халукоидной роже с неузнаваемым
