увидеть. Чтобы… попрощаться.
— Попрощаться? — Сердце у нее оборвалось. — Что это значит?
— Я больше не вернусь на Жемчужный остров. Вот почему я попросил Анри о встрече — хотел сказать, что отказываюсь доставлять ему грузы.
— Причина тому блокада янки? Я так боялась за вас! Как вам удалось прорваться?
— Это как раз не составило труда, уверяю вас. — Его лицо осветилось улыбкой. Ей было известно, что риск доставлял ему какое-то противоестественное наслаждение. — Я намереваюсь еще не раз повторить это.
— Но вы же сказали, что больше не будете перевозить грузы.
— Я не буду делать этого для Анри. Давайте присядем, и я все расскажу вам. — Он взял ее за руку и подвел к софе. Они оказались в островке лунного света, и она увидела, каким радостным возбуждением горят его глаза. — Я знаю, вы боялись этой войны, но для меня она открыла возможность, которую я не вправе упустить. Поскольку все порты на юге заблокированы, плантаторы лишены возможности переправлять хлопок на текстильные фабрики в Англии.
—
— Он не один такой. Все судоходные компании в отчаянном положении и готовы на все. Они готовы нанять даже меня.
— Не понимаю. Вы хотите сказать, что раньше они не стали бы обращаться к вам?
— Маргарита… — Джек заглянул ей в глаза и тут же опустил голову. — Вам не все обо мне известно. Есть вещи, которые мне не хотелось бы вам открывать. Довольно будет сказать, что моя репутация среди честных деловых людей запятнана.
— Потому что вы контрабандист?
Он в изумлении резко поднял на нее глаза.
— Все эти годы я была женой Анри. Неужто вы полагаете, мне было неизвестно, что он промышляет доставкой нелегального товара? — Сердце Маргариты переполнилось негодованием. — Возможно, ему и удалось убедить жителей Галвестона в своей добропорядочности, но я-то знаю, чем он занимается в своем кабинете за закрытыми дверьми.
— То есть вы всегда знали, что я контрабандист? И все же принимали мою дружбу?
Встретив взгляд Джека, Маргарита смягчилась. Маска надменности и развязности скрывала человека, отчаянно нуждающегося в понимании и прощении.
— Oui, я знала. .
— Уверяю вас, это не мой выбор. Я был так воспитан. — На его лице застыло выражение горечи. — Возмужав достаточно, чтобы стать капитаном собственного корабля, я поклялся, что всегда буду соблюдать закон. Однако честные купцы, к моему разочарованию, не хотели иметь со мной дела: слишком часто их обманывал мой отец. Впрочем, и я тоже, когда ходил в море вместе с ним. Поэтому мне не оставалось ничего иного, как работать на Анри и ему подобных. Но теперь у меня появился шанс заслужить доверие людей. — Он взял ее за обе руки. — Это значит для меня гораздо больше, чем я бы мог выразить словами. Мне практически нечем гордиться, но теперь я хочу кардинально изменить и свою жизнь, и жизнь Эндрю.
— Эндрю — это ваш сын? — Джек кивнул.
— Я хочу, чтобы он гордился тем, что он Кингсли, а не стыдился этого, как я. Моя мечта может осуществиться, если я буду помогать южанам одержать победу в этой войне, а затем, когда она закончится, жить честно, и тогда все будет по-другому.
— Стало быть, вы решили порвать с Анри? — При мысли о том, что ей больше не придется видеться с ним, отчаяние овладело ею. — А вы не можете доставлять ему легальный товар?
— Наверное, могу. Впрочем, есть еще одна причина, по которой я не хочу работать на него.
— Какая же?
Джек помедлил, пытаясь заглянуть Маргарите в глаза.
— Маргарита, я… я просто не могу. Существуют вещи, о которых лучше умолчать.
— Вы пришли сказать, что уходите, что я никогда больше вас не увижу, но не хотите объяснить, почему? Как такое возможно? Вам известно, как я несчастна с тех пор, как живу здесь? Что в Галвестоне меня никто не принимает? Вы, по сути, мой единственный друг, и вот теперь покидаете меня?
— Я должен, говорю же вам!
— Но почему?
Джек резко поднялся, отошел в сторону и, остановившись перед одним из окон, устремил взгляд в темноту. Руки Маргариты, которые он выпустил из своих, тотчас озябли.
— Боже милостивый, я поклялся, что ни за что не скажу вам этого, но… — Он приложил ладонь ко лбу. — Я не могу работать на человека, жену которого люблю.
Сердце Маргариты замерло от этих слов, но потом забилось с такой силой, что она чувствовала каждый его удар.
— Вы любите меня?
Джек, сухо рассмеявшись, повернулся к ней.
— Наверное, даже больше жизни, ибо всякий раз я умираю, когда рядом с вами меня вновь и вновь посещает мысль о том, что вы никогда не будете моей. Я ценю нашу дружбу, но она мне в равной степени ненавистна, ибо я знаю: это все, на что я вправе надеяться.
Напуганная происходящим, Маргарита сидела совершенно неподвижно. Если она еще когда-нибудь увидит его после сказанного, их отношениям уже не быть прежними. Но она слишком долго таила в себе свою любовь, слишком долго молчала.
Дрожа всем телом, она поднялась и посмотрела ему в лицо.
— Вы ошибаетесь. Возможно, я по закону отдана другому, но сердце мое принадлежит только мне, и распоряжаться им вольна, только я. И я так много раз дарила его вам… — У нее перехватило горло, и на глазах выступили слезы. — Я дарила его вам всякий раз, как только видела ваше лицо или произносила про себя ваше имя.
Джек стоял, пристально глядя на Маргариту. Затем оба они разом устремились друг к другу, и их губы слились в жадном поцелуе. Маргарита не решалась поверить в реальность происходящего, о чем она мечтала так долго. Но тяжесть тела Джека, ощущение его губ на ее губах были слишком реальны, чтобы отрицать это.
Она прильнула к нему, вложив в свой поцелуй всю страсть, которую сдерживала пять долгих лет. Он подхватил ее на руки и направился к кровати…
Раздался стук в дверь.
— Эй, Джеки!
Джеки нырнула в темноту и, внезапно проснувшись, вскочила на кровати. В глаза нещадно било дневное солнце. Какого черта?
Опустив глаза, Джеки увидела, что на ней шорты и свободная футболка. Зеленого халата и шелковой сорочки не было и в помине. Выходит, она заснула, и ей приснился такой потрясающий сон. Хотя чувствовавшееся в теле возбуждение было, бесспорно, реальным.
— Джеки, ты одна? — спросил Эйдриан из-за двери.
— Подожди минуточку, — ворчливо отозвалась Джеки. Неужели нельзя было повременить еще минут десять, дать досмотреть сон до конца? Джеки широкими шагами подошла к двери и рывком распахнула ее.
— Чего тебе?
Эйдриан застыл, удивленный такой неприветливой встречей, но потом, как всегда, весело рассмеялся.
— Я тебя отвлек от чего-то?
— Я спала.
— Ты всегда такая недовольная со сна?
— Да, когда не дают досмотреть интересный сон.
