– Да ничего особенного, Дэнни. Мистер Хаггарт принес слишком неожиданные вести. Я все объясню завтра, после того как уедет мой завтрашний гость. Он будет в десять.
– Гость? Кто же это? Мисс Рэйвен, вы ведете себя очень странно. Что-нибудь случилось?
Рэйвен решительно помотала головой и наклонилась, чтобы собрать рассыпавшиеся листки. Она затылком чувствовала, как озабоченная Дэнни не сводит с нее глаз.
– Я буду в кабинете, если понадоблюсь, – добавила она.
Лишь очутившись за плотно закрытой дверью, она позволила себе без сил опуститься в кожаное кресло. Боже, как же она боялась завтрашнего утра!
День тянулся неумолимо долго, и Рэйвен совершенно потеряла интерес к намеченным делам. Всегда приятные часы, проводимые вместе с управляющим поместья, превратились в нудную поденщину. Она молча работала рядом с таким же молчаливым Джоном Спидвелом, не проявляя обычного интереса к тому, как чувствуют себя недавно появившиеся на свет бычки или как подросла рожь на полях. Джон, чувствуя рассеянность молодой хозяйки, предложил ей остальное сделать самому. И Рэйвен не стала возражать.
Она почти не притронулась к ужину, несмотря на ворчание Парриса, и провела остаток вечера, бездумно листая страницы взятой в библиотеке книги в тщетной надежде, что это отвлечет ее от тревожных мыслей. Когда большие часы пробили десять, Рэйвен наконец сдалась и отбросила книжку в сторону. Она встала и пожелала спокойной ночи зевавшему слуге, терпеливо ожидавшему, чтобы погасить свечи и закрыть все двери и окна на первом этаже. У себя в спальне она увидела, что постель уже разобрана, а керосиновая лампа на столике зажжена, дамастовые шторы задернуты, и уют комнаты успокаивающе подействовал на Рэйвен, голова которой раскалывалась от дум. Но и теперь она не смогла полностью отрешиться от беспокойных мыслей: что же принесет завтрашний день? – настолько была уверена, что все, чем она дорожила в этой жизни, и прежде всего Нортхэд, непременно постараются отобрать у нее.
Не допущу этого, поклялась себе Рэйвен, подойдя к окну и беспокойно вглядываясь в темноту. Монотонный шум прибоя донесся до нее, а через несколько минут, приглядевшись, она сумела различить и пенные гребешки волн. Она открыла задвижку и широко распахнула окно, чтобы соленый морской ветер обдул ее горячие щеки. Привычный запах моря вызвал желание слиться с ночью и свободой – подарком темноты. И как бы подбадривая ее, морской бриз донес до нее тихое ржание из конюшен. Это неугомонный Синнабар проявлял свой темперамент.
Отвернувшись от окна, Рэйвен сняла свои мягкие туфельки и быстро переоделась в изумрудную амазонку, в которой выезжала утром этого бесконечного дня. Она мгновенно убедила себя, что неплохо бы быстрым галопом прогнать хандру, которую вызвал визит мистера Хаггарта. Добрая, всегда выручавшая скачка по пустоши будет в самый раз! Плевать, что полночь уже на носу! Даже лучше, никому не попадется на глаза.
Дрожа от возбуждения, Рэйвен бесшумно скользнула в темноту стойла. И рассмеялась, когда Синнабар тут же стал тыкаться носом в забор в самом конце конюшни. Она погладила его бархатный нос и позволила жеребцу игриво покусать маленькие пуговки, нашитые на золотую отделку лифа.
– Ты звал меня, шалун? – прошептала она, выводя его из стойла. – Ну что ж, тогда прочь отсюда!
Огромный жеребец послушно ждал, пока она закрепляла на нем тяжелое седло, и только поводил ушами в ответ на ее нежные слова. Его подковы громко прозвенели в ночи по булыжнику двора, но Рэйвен знала, что спавший над конюшней Сэм не всполошится, если проснется, успев привыкнуть к ее ночным прогулкам. Она взглянула на задернутое окошко, взбираясь на лошадь, и улыбнулась, заметив, что свет так и не зажегся. Сэм даже не проснулся.
Когда жеребец начал свой бег по жесткому дерну в сторону скал, в лицо Рэйвен ударил холодный ветер. С наступлением ночи тяжелая пелена облаков наконец рассеялась, и в небе ярко засияли звезды, а серп луны блеклым светом осветил пустоши и беспокойное море. Рэйвен слегка придерживала Синнабара, пока они не выехали на широкий луг, откуда всегда начинали свой бешеный галоп. Только тут она предоставляла коню полную свободу, и он, прекрасно зная дорогу, никогда не ошибался. Заржав от удовольствия, он понесся, нагнув голову. Его пышный хвост развевался за ним, словно знамя. Рэйвен прижалась к шее лошади, лишь юбки бились на ветру да кровь бурлила в венах.
Она не смогла бы точно сказать, как долго они неслись таким образом, упиваясь счастьем полета и шумом ветра в ушах. Наконец Рэйвен придержала жеребца, заставив его перейти на шаг. Ведь он уже проскакал достаточно утром, да и путь домой тоже неблизкий. Они остановились на небольшом возвышении, и она огляделась, пытаясь сориентироваться, отыскав что-то знакомое на местности. Песчаная бухточка и скалы справа были знакомы ей, словно линии на собственной ладони. Ого, они успели проскакать целых три мили на запад от Нортхэда! Если она развернет Синнабара и проедет наискосок через пустошь, то быстро окажется на знакомом проселке, ведущем к главной дороге к особняку.
Оттягивая момент возвращения, Рэйвен неподвижно сидела на широкой спине Синнабара, подставив лицо соленому ветру с моря. Она откинула голову назад, и нежные перья плюмажа ласково щекотали ее щеку. Где-то позади прокричала ночная птица, а далеко внизу, в дальней рыбацкой деревушке, залаяла собака. Синнабар повел ушами и забил передним копытом.
– Ну ладно, ладно, мы поворачиваем, – рассмеялась Рэйвен, ласково погладив стройную шею животного. Подняв поводья, она бросила последний взгляд на клочья пены внизу – и вдруг её сердце замерло. Внизу, совсем близко к берегу, вспыхнул и погас свет. В ответ на это совсем рядом с Рэйвен на верхушке скалы зажегся и погас фонарь.
Рэйвен мгновенно сообразила, что означают эти сигналы, недаром она всю жизнь прожила на этом побережье и была практически воспитана на сказках и легендах о пиратах и контрабандистах. Хотя истории о занятиях предков и были расцвечены романтическими красками, Рэйвен отлично знала, что реальные контрабандисты – жестокая и кровожадная публика, преступники и пьяницы, которые убивают без колебаний, если они или их промысел под угрозой. Они не щадят свидетелей; чем меньше о них догадываются, тем лучше.
Первым порывом Рэйвен было развернуть Синнабара и ускакать от греха подальше, но когда сигналы повторились, глаза её яростно засверкали. Да что же это за напасти! Мало ей своих забот! Они что, не по нимают, что хозяйничают на ее земле? Наглецы! Как они только посмели!
Рэйвен настолько разозлилась, что страх ее исчез. Бесполезно скакать в Сент-Айвз и будить Хэмиша Килганена, акцизного чиновника. К тому времени, когда он прибудет сюда, контрабандистов и след простынет. Что же делать? Она не может позволить этим негодяям хозяйничать на земле Нортхэда! Здесь уже долгое время царили закон и порядок. Может быть, подобраться поближе и попытаться узнать кого- нибудь из этих типов? Тогда будет о чем рассказать Килганену завтра утром – уж к словам Бэрренкорта обязательно прислушаются!
Сердце тревожно забилось в груди. Рэйвен бесшумно направила послушного жеребца вдоль покрытой травой скалы; темнота полностью скрывала её и лошадь. На берегу внизу все было тихо, за исключением шума прибоя, и как она ни напрягала глаза, различить ничего не удавалось. Все тот же пляж с торчащими из воды обломками скал и песок пополам с галькой. Если бы она собственными глазами не видела сигнал, то ничего бы и не заподозрила. Надо же, контрабандисты на земле Бэрренкортов! Ее золотые глаза прищурились. Исчадия ада! Она постарается предъявить обвинение всей банде до единого человека!
Она подъехала достаточно близко, чтобы заметить движение на берегу, залитом призрачным лунным светом. Несколько длинных лодок, вытащенных на берег, вдавились под тяжестью груза в песок. Рэйвен сжала губы, наблюдая, как темные тени сновали к лодкам и обратно, сгружая маленькие бочонки. Очевидно, ром. Наверное, его привезли с одного из островов в Карибском море. Злость с новой силой разгорелась в сердце Рэйвен. Уже более сорока лет люди на земле Бэрренкортов не занимались контрабандой. Рэйвен помнила, как гордился этим ее отец, а сколько он потратил времени, сил и денег, чтобы искоренить незаконную деятельность в Корнуолле! Более того, население искренне поддержало его, потому что и без того неплохо жило и процветало под мудрым и честным правлением Бэрренкорта. А ведь их отцы и деды частенько грешили этим доходным, но опасным и жестоким промыслом.
– Ладно, попробую разведать, кто это у нас сбился с честного пути! – прошептала Рэйвен. Она слезла с лошади, и поводья свободно свесились к земле. Это был знак Синнабару, натренированному на подобные бесшумные сигналы рук, ног или поводьев. Сейчас это означало, что он должен быть поблизости. Он
