Тилер знал Этана уже двенадцать лет. Оба они в начале своей морской карьеры занимались одним и тем же – участвовали в торговле слоновой костью и жемчугом, процветавшей в древних портовых городах по берегам Персидского залива. Это было нелегкое, весьма рискованное дело, что обусловливалось, в частности, острой конкуренцией между негоциантами, не боявшимися прибегать в отдельных случаях даже к насилию. В то время Тилеру Крю стукнуло двадцать восемь – на шесть лет больше, чем Этану. Он владел шхуной, команда которой завоевала славу отпетых разбойников. Этан вместе с молодым арабом по имени Раджид Али рыскал за ним по пятам на побитой фелюге. Порой, когда это сулило выгоду, они с Крю объединяли свои усилия, в иных же случаях, если ставки в игре оказывались уж слишком высокими, вступали друг с другом в противоборство. Вскоре оба они стали достаточно состоятельными людьми, чтобы перейти к осуществлению более честолюбивых планов, и сменили свои скромные корабли на быстроходные торговые клиперы, в те дни господствовавшие на море.
Их соперничество не прекращалось и потом, когда и тот, и другой сделали ставку на сказочное богатство, ожидавшее всякого, кто займется бенгальским опиумом. И тут «Звезде лотоса» прямо-таки повезло по сравнению со злополучным клипером Тилера Крю, разнесенным в щепки судами китайского императорского флота. Но чуть позже опиумная война покончила точно так же и с сомнительной деятельностью Этана. Однако, невзирая ни на что, их дружба – если это можно было назвать дружбой – продолжалась. Тилера и Этана объединяло теперь присущее им обоим неуемное честолюбие, заставлявшее их стремиться как можно быстрее вернуть утраченные позиции, тем более что прочие купцы, торговавшие с Китаем, или сами сошли со сцены, или были раздавлены мстительным башмаком «компании Джона».
Как и Этан, Тилер Крю последние пять лет занимался исключительно тем, что пытался вовсю выбраться из ямы, в которую угодил. Поскольку же в средствах достижения своих целей он был крайне неразборчив и к тому же начисто лишен чести, то в скором времени весьма преуспел и стал владельцем нового клипера – оснащенного наклонными мачтами «Ориона», которым чрезвычайно гордился. В Джакарте у него имелся к тому же скромный домишко, где его поджидала обожаемая мистрисс с миндалевидными глазами; впрочем, возможно, их было и две – этих мистрисс. И хотя торговля текстилем, которой занимался он в данный момент, значительно уступала по своей прибыльности противозаконным операциям с опиумом или серебряными слитками, Тилер тем не менее был вполне доволен жизнью.
Он был весьма удивлен, когда узнал, что привело в Сингапур его приятеля, ибо прекрасно знал, что постоянно проживать в одном и том же доме, да и вообще в тропиках, и скучно, и тягостно для человека, подобного Этану Бладуилу. Тилер ни на минуту не поверил, будто Этан и впрямь решил, что пришло ему время остудить свои страстф после стольких лет бродяжничества по морям и не ввязываться более ни во что, хоть этот лукавый желтокожий ублюдок Ванг Тох и затевает какие-то новые интриги после пяти лет молчания.
Тилер также ненавидел Ванг Тох Чен Арна, однако исключительно потому, что завидовал его власти и богатству, а вовсе не из-за того, что неуемная алчность именитого китайца стала причиной конфискации принадлежавшей Этану Бладуилу «Звезды лотоса» со всем находившимся на ее борту бесценным товаром: ведь это по его, Ванг Тоха, настоянию пришлось полностью загрузить опиумом трюмы корабля, на что потребовалось лишних три дня, задержка же в порту обернулась трагедией.
– Я слышал, будто люди Ванг Тоха останавливают торговые корабли на Жемчужной реке и производят их досмотр, – произнес Тилер как бы между делом. – Сам он утверждает, что официальное разрешение на это получил от наместника китайского императора, однако трогать английские суда остерегается. Как ты думаешь, что он ищет?
– Запрещенные грузы, надо полагать, чтобы выслужиться перед императором, – ответил Этан, пожав плечами. – Хотя наверняка руководствуется он при этом далеко не праведными мотивами. Занимаясь конфискацией запрещенных грузов, он укрепляет свою монополию на рынке и держит на нем высокие цены. И все вполне легально. Хотя и весьма рискованно, поскольку он многим пощиплет таким образом перья.
– Особенно худо придется ему в том случае, если он невзначай, по ошибке, задержит корабль, занятый мирной торговлей на благо Британской империи, – добавил Тилер.
– Лал Шри, подай нам еще устриц, – приказал капитан Бладуил, увидев, что тарелка у Тилера пуста, и тем самым ловко прервал разговор на столь скользкую тему. – И забери эти чертовы визитные карточки. С сегодняшнего дня говори всем, кто их приносит, что я в данный момент не расположен... О, подожди, что это?
Этан заприметил послание, скрепленное солидной, ярко-красного цвета печатью. Взяв его из рук Лала Шри, он развернул дорогую китайскую бумагу И прыснул от смеха.
– Ну, Тилер, ты, кажется, прав: на взгляд местных жителей, я и впрямь респектабельная особа!
– С чего ты взял? – промолвил капитан Крю.
– Это приглашение на прием, на котором, несомненно, будет присутствовать весь высший свет Сингапура... Лал Шри, я отвечу на это послание лично, остальные ты можешь вернуть с выражением сожаления...
– А от кого оно? – спросил Тилер без особого интереса.
– От друга, – ответил Этан с усмешкой. – От одного из друзей.
Поздно вечером, когда они с Нэппи Кварлзом отдыхали на балконе верхнего этажа, Этан показал стюарду приглашение. Горячий ветер шелестел в ветвях пальм в саду, на темно-фиолетовом небе над головой проступало постепенно слабое мерцание звезд. Шум города почти не был слышен, и только морской прилив и отдаленное тявканье бездомных собак нарушали тишину.
– Что это такое? – полюбопытствовал Нэппи, пытаясь в слабом свете прочитать слова, написанные по- английски крупными печатными буквами на тисненом листе бумаги.
– Я приглашен, – со смехом проговорил Этан, – на очень торжественный прием, организуемый на плантации «Царево колесо» по случаю возвращения мисс Чины Уоррик в лоно семьи.
– Ах!
Этан снова издал довольное хмыканье, и Нэппи увидел его длинную тень, взволнованно задвигавшуюся вдоль балюстрады балкона. Ползучие растения, перегнувшись через ограждение, усыпали камень ковром цветов.
– Это значит, что, несмотря на мои разногласия с ее сыном, Мальвина Уоррик желает моего присутствия в благодарность за доставку ее дочери на Бадаян.
– Будь я проклят! – воскликнул удивленно Нэппи. – И это после всех несчастий, которые вы им
