Зарант’ы.
Дракон нырнул: над водой остались только глаза, горевшие голубовато-зеленым огнем удовольствия — что заставило Тай вспомнить о глазе Голант’а, находящемся в плачевном состоянии. Внезапно появились дельфины: сочувственно щелкая и треща, они разглядывали красные рубцы на ногах Тай и черные борозды на шкуре Зарант’ы и, обрадованные их неожиданным появлением, упрекали их за то, что зеленый дракон и Тай так давно не появлялись у моря. А когда Голли и Флесс тоже придут поплавать? Да, дельфины знают, что они ранены, но морская вода хороша для любых ран, и плавание лечит, и они обязательно должны прийти и рассказать дельфинам о шерстистых существах. Дельфины задавали вопросы, скользя вокруг дракона и всадницы, массируя прикосновениями гладких своих тел могучее тело дракона; их присутствие не утомляло Тай. Взошла луна, и Тай, хватавшуюся за дельфиньи плавники, стали катать по маленькому заливу. Сопровождавшие ее дельфины то и дело выпрыгивали из воды, но были готовы в любой момент прийти на помощь, если Тай вдруг разожмет пальцы и выпустит плавник.
Только когда Тай в очередной раз случайно выпустила дельфиний плавник, она поняла, что устала. Катание было слишком большой неожиданностью для нее, а она еще не могла долго напрягаться.
— Ты отдыхай, — сказал ей дельфин, которого, как она знала, звали Афри, после чего сурово, по дельфиньим меркам, заговорил с остальной стаей, призывая собратьев успокоиться.
Дельфины подхватили Тай на спины и закачались вместе с ней на легких волнах; движение было таким мерным и успокаивающим, что девушка едва не уснула.
Она думала о том, как легко было бы найти вейр на берегу, отдаться такой вот безмятежной жизни — забыть и о сердечной боли, и о том, что ожидало их в будущем в Хонсю… Но, какой бы соблазнительной ни казалась эта мысль, это было невозможно. Она сделала выбор.
— Мы отдохнули, Зарант’а. Теперь мы возвращаемся. Скоро рассвет, а в эти часы Ф’лессан особенно беспокоен.
Девушка решительно повернула к берегу, позволив Афри (или Дани?) помогать ей, пока ноги не коснулись пологого песчаного дна. Она вышла из воды, отыскала полотенце, вытерлась насухо и оделась; потом позвала Зарант’у и удостоверилась, что ни одна из ран дракона не открылась во время купания и возни в воде.
— Возвращайся, возвращайся. Это хорошо для тебя, — пройдясь на хвосте по воде, сказал ей Афри. — Приводи Голли. Ему будет лучше.
Это верно, подумала Тай, будет лучше. Если не считать глаза. В воде он сможет упражнять заднюю лапу и хвост и восстановить их подвижность — кости срослись, но мускулам требуется нагрузка, чтобы восстановить силу. Он также сможет расправить раненое крыло и начать разрабатывать связку. Если бы только им удалось доставить его сюда, к морю, на воздух… У Голант’а размах крыльев гораздо больше, чем у Зарант’ы. Огромный дракон не может просто упасть с утеса Хонсю, как Зарант’а: для него это будет иметь самые скверные последствия. Тай задумалась: добились ли Рамот’а и Мнемент’ серьезных успехов, развивая свою новую способность? После того, как Зарант’а посоветовала им поэкспериментировать с жуками- вонючками, от Рамот’ы не приходило никаких известий. Всадники знали только, что они с Мнемент’ом продолжают практиковаться.
Они вернулись в освещенный луной Хонсю. Тени скрыли их возвращение; Зарант’а проскользнула по воздуху к нижней террасе. Все было тихо: похоже, их отсутствия никто не заметил. Они приближались к главному входу, и Тай заметила темную фигуру, медленно приближавшуюся к спящему бронзовому дракону. Человек остановился, придерживаясь за край стола. Ф’лессан?
Что делает этот глупец? Сегодня утром он впервые встал на ноги! Если он упадет, двухнедельная работа целителей пойдет насмарку. Что он делает? Тай пришла в ярость, но ее гнев утих, когда она поняла, что было так необходимо Ф’лессану: ему нужно было быть с Голант’ом.
«Медленно, Зарант’а. Если мы испугаем его, он может упасть, — сказала она своей зеленой. — Как думаешь, сможешь ты его подхватить, если он упадет?»
«Могу попытаться, — с сомнением ответила Зарант’а. — Ему больно».
«Конечно, больно!» — ответила Тай: она почти радовалась тому, что боль не позволяет ему двигаться быстрее, заставляет его быть осторожным. Потом она услышала тихий металлический звук: итак, у него хватило разума взять палку — судя по всему, ее палку, поскольку ему никто еще палки не давал.
Он так сосредоточился на своей цели, на том, чтобы добраться до дракона, что не замечал наблюдающих за ним Тай и Зарант’ы. Ему оставалось пройти еще десять метров: он шел медленно, ступая с болезненной осторожностью.
«Голант’ знает, что Ф’лессан пришел. Он не шевелится. Кто-нибудь может услышать».
«Но я слышу постукивание палки».
«Они могут подумать, что это ты, Тай, решила проведать Голант’а».
Бронзовый всадник сделал еще один мучительный шаг и остановился, пошатываясь, пытаясь восстановить равновесие.
«Если он упадет… О, проклятье, Зарант’а, просто перемести его, как жуков! Перемести его к Голант’у».
«Я… Я… Но он уже почти дошел!»
«Он еще недостаточно близко. Просто перемести его, Зарант’а. Сделай это! Ты помнишь, как ты перемещала жуков!»
Зарант’а издала неопределенный звук. Ф’лессан мгновенно скрылся за шеей Голант’а.
«Перенеси меня к нему».
В следующий момент Тай внезапно оказалась рядом с Ф’лессаном, который придерживался за складки кожи на шее Голант’а, чтобы сохранить равновесие. Тай поддержала его под левую руку.
— Как, черт побери, я оказался здесь? — тихим напряженным голосом спросил Ф’лессан. — Откуда появилась ты? Все уже давно спят!
— Зарант’а, — ответила Тай, словно это объясняло все.
Ф’лессан прижался лицом к шее своего дракона, задыхаясь от напряжения.
— Твои раны могут открыться! Ты мог упасть, мог пораниться! — с упреком проговорила Тай, понизив голос до шепота и наклонившись к уху Ф’лессана.
— Почему же ты раньше не попросила Зарант’у перенести меня к Голли? — яростно зашептал он в ответ: в его голосе слышалась боль и отчаянное желание находиться рядом со своим драконом.
Тай поморщилась:
— По трем причинам: во-первых, ты был тяжело ранен и должен был хоть немного подлечиться. Во- вторых, — она позволила себе заговорить раздраженно, — потому что я подумала об этом, только когда увидела, что ты готов разрушить все, что было сделано за эти две недели, когда тебя заставляли лежать в постели. А в-третьих, Зарант’а еще толком не умеет себя контролировать.
— Жуки, моя милая зеленая всадница, жуки.
Он глубоко вздохнул и выпрямился, опираясь на палку, а когда поднял руку, Тай заметила в ней один из тех острых ножей с тонким лезвием, которые Кривеллан использовал для хирургических операций.
— Что ты делаешь?
Он слегка оттолкнул девушку; Тай оступилась и зашипела от боли, ступив на не совсем еще зажившую ногу. Как же он сумел добраться сюда? Ведь его состояние гораздо хуже!
— Я хочу видеть его глаз, Тай. Хочу его видеть.
— Зачем? — Никто не лгал Ф’лессану о состоянии дракона. Неужели бронзовый всадник думает, что она говорила ему неправду?
— Он хочет, чтобы я это сделал, — мрачно ответил Ф’лессан, и Тай не нашла, что возразить. — Они завязали ему глаз, зашили веки, но, несмотря на мазь и холодильный бальзам, он чувствует неудобство. Он хочет, чтобы глаз был открыт.
Ф’лессан быстро разрезал завязки, удерживавшие повязку на глазу дракона; судорожно вздохнул и попытался снять ее — но это было ему уже не по силам.
— Дай мне нож, пока ты окончательно не загубил то, что у него осталось от глаза, — прозвучало это более жестко, чем хотелось самой Тай, но причиной было лишь ее беспокойство за бронзового дракона и его всадника. Всадница в ней знала, что Ф’лессан хочет узнать самое худшее сегодня ночью, когда он подготовил себя к тому, чтобы перенести это.
