в некоторых больницах к упрямым больным применяют и шоковую терапию.
В любом случае первой стадией больничного лечения должно стать обсуждение различных аспектов терапии — на консилиуме в присутствии пациента и приглашенных врачей. Все они могут сделать ценные предложения, если поймут, что цель психотерапии не избавиться от пациента, а добиться улучшения его состояния. Если такой консилиум проведен правильно, вскоре многие игры прекращаются и пациенту не просто 'становится лучше' — он выздоравливает и остается здоровым, за исключением указанных выше случаев. После такого консилиума пациент часто подходит к терапевту, чтобы пожать ему руку и, может быть, заметить: 'Впервые врач обращался со мной как с реальным человеком и говорил непосредственно со мной'. Так происходит потому, что больничные игры ни в коей мере не являются «подсознательными». Пациент очень хорошо сознает, что делает, и высоко оценивает терапевта, не поддавшегося на его игры. Даже если в первый раз он в этом не признается, пациент все равно благодарен, потому что такой подход избавляет от скуки обычной психотерапии.
Тем своим коллегам, которым удобнее считать, что у их пациентов 'слабое Я', я скажу, что без всяких колебаний прочел бы все вышеизложенное группе пациентов, даже очень возбудимых, при первой же встрече, после короткого периода подготовки и знакомства (скажем, через 30 минут), и не сомневаюсь, что это оказало бы благоприятное воздействие, потому что неоднократно говорил нечто подобное в аналогичных обстоятельствах.
Когда пациент, который предварительно лечился у различных психотерапевтов или в психиатрических лечебницах, впервые обращается к транзакционному аналитику в качестве амбулаторного больного или в порядке частной практики, необходима следующая процедура. При первой беседе терапевт должен установить все предпосылки и основания сценария, по возможности незаметно направляя беседу; если что-то остается для него неясным, он должен заполнить эти пробелы. Прежде всего он получает медицинскую и психиатрическую историю болезни. В процессе разговора он расспрашивает о снах — о любых снах, потому что это скорейший путь к пониманию сценарного протокола пациента и его взгляда на мир. Потом расспрашивает обо всех предыдущих врачах, к которым обращался пациент: почему пациент обратился к данному врачу, почему избрал его, что предварительно узнал о нем, почему и при каких обстоятельствах расстался с ним. В ответах на эти вопросы сценарный аналитик находит много важных ключей. Продолжая выяснение, он расспрашивает о других привычках: как пациент выбирает работу или супруга, почему и как бросает работу и разводится. Если это сделано умело, пациент не прервет преждевременно лечение, как бывает в случаях, когда терапевт опасается повлиять на пациента и прячется от него за бесстрастным лицом, ритуальной вежливостью или звукозаписывающей аппаратурой. Ничто так не успокаивает пациента и не вселяет в него уверенность, как компетентность врача.
Распространенная ситуация такова: пациент коллекционирует неудачи психотерапии, чтобы оправдать психотическую или самоубийственную развязку своего сценария. Он уходит со словами: 'Он еще будет мне говорить!', то есть делает нечто неожиданное и прекращает лечение без предварительного обсуждения. Например, в конце третьей сессии, когда все как будто идет хорошо и пациент 'делает успехи', он может небрежно заметить, вставая и собираясь уходить: 'Кстати, это мое последнее посещение, потому что я сегодня хочу обратиться в больницу штата' — или что-то в этом роде, о чем раньше даже не упоминал. Если доктор Кью внимательно изучил историю пациента, он может предотвратить такой случай, сказав во время третьей сессии: 'Я думаю, вы собираетесь посещать меня полгода или год, а потом внезапно исчезнуть'. Если Пат возражает, доктор Кью ответит: 'Но именно так вы поступили на своих двух прежних работах и с тремя предыдущими терапевтами. Если хотите так поступить, пожалуйста: я за это время все равно кое-что смогу узнать, но если вы серьезно хотите выздороветь, нам прежде всего нужно поговорить об этом. Иначе вы просто зря потратите полгода или год своей жизни. А если проясним это сейчас, вы сможете сэкономить много времени, и мы пойдем дальше'. Алкоголики, которые стремятся к полному контролю или абсолютной капитуляции, вероятнее всего, обидятся такому прекращению своих игр, зато пациенты, которые действительно хотят выздороветь, будут благодарны. Если пациент кивнет или рассмеется, прогноз обнадеживающий.
Д. 'Профессиональный пациент'
Пациенты, которые долго лечились и предварительно встречались с несколькими психотерапевтами, обычно становятся 'профессиональными пациентами'. Чтобы поставить диагноз 'профессиональный пациент', необходимы три критерия. Первый — пациент использует специальные термины и сам ставит диагнозы, второй — он называет патологию «детской» или «незрелой» и третье — во время разговора он выглядит очень серьезным. К концу второго посещения ему следует сказать, что он профессиональный пациент, и велеть перестать пользоваться терминами. Поскольку он хорошо разбирается в ситуации, достаточно только сказать: 'Вы профессиональный пациент, и я считаю, что вам с этим нужно покончить. Перестаньте пользоваться терминами и говорите по-английски'. Если проделать это должным образом, он очень быстро перестает пользоваться специальными терминами и начинает говорить по-английски, правда, речь его будет полна Родительских шаблонов и клише. На следующем этапе можно попробовать предложить ему избавиться от шаблонов и клише. К тому времени он перестанет пыжиться и начнет улыбаться, а иногда даже смеяться. Тогда ему можно сказать, что он больше не профессиональный пациент, а реальная личность с некоторыми психопатическими симптомами. Он должен также уже понять, что его Ребенок остается все тем же, что он не «ребячливый» и не «незрелый», а просто сбит с толку, и под его смятением скрывается очарование, непосредственность и творческая сила настоящего ребенка. Следует отметить прогресс: от привязанного к кушетке Ребенка к говорящему общими местами Родителю, а от него к откровенному Взрослому.
Б. Пациент как личина
В терминах сценарного анализа наш пациент, как мы надеемся, после нескольких сеансов лечения 'вышел из своего сценария' и ведет себя как реальная личность. Попросту говоря, его можно теперь называть 'полноправным членом общества налогоплательщиков'. Если он временами впадает в прежнее состояние, врач в индивидуальной беседе или другие члены группы сообщат ему об этом. Пока пациент вне своего сценария, он может рассматривать его объективно, и лечение можно продолжать. Главная трудность, которую здесь приходится преодолевать, это давление сценария, что-то вроде 'сопротивления Ид', по Фрейду. Профессиональные пациенты принимают на себя эту роль, когда они совсем еще в юном возрасте с помощью родителей решили стать психическими калеками; им могли помочь и предыдущие терапевты. Обычно в таком случае мы имеем дело с семейным сценарием, и братья и сестры пациента и его родители тоже могут проходить лечение. Типичный пример — когда брат или сестра пациента содержатся в психиатрической лечебнице, где «представляются» (как обычно говорят служащие), или 'ведут себя ненормально', как учится говорить пациент. Пациент обижается и может откровенно заявить, что завидует брату или сестре: те в лечебнице, а ему приходится довольствоваться амбулаторным лечением. Как заметил один человек: 'Почему это мой брат в отличной роскошной психушке, а я должен ходить в какую-то вшивую терапевтическую группу? Мне было бы гораздо приятней стать профессиональным пациентом'.
Хотя обычно такие слова произносятся шутливо, в них самое ядро сопротивления тому, чтобы выздороветь. Прежде всего, пациент утрачивает все преимущества пребывания в больнице и возможности вести себя ненормально. Больше того, он совершенно откровенно говорит (после того, как научится понимать свой сценарий), что его Ребенок боится выздороветь и не может принять разрешения терапевта и других членов группы сделать это, потому что если он выздоровеет, его мама (в его сознании) его покинет. Какими бы жалкими ни казались его страхи, тревоги, одержимости и физические симптомы, все равно ему кажется, что он не сможет прожить в мире без защиты Родителя. В этот момент сценарный анализ почти неотличим от обычной психоаналитической процедуры. Предметом исследования становится сценарный протокол пациента и те ранние влияния, которые заставили его принять позицию я— и соответствующий
