Хотя ее губы были приоткрыты, она не произнесла ни слова, и Хьюстон поразился тому, что он сумел заставить Джози хранить молчание.
У него пересохло во рту, когда он взглянул на широко раскинутые, зовущие бедра, прижатые влажные завитки. Прямо тут, готовая, ждущая его, приглашающая прикоснуться и попробовать на вкус и погрузиться в нее.
– Джози, – с трудом выговорил он, наклоняясь и покрывая ее поцелуями.
– Да, доктор?
О черт, она просто убивала его! Этот тонкий дразнящий голосок звучал совсем не так, как в операционной. Во время операции она была многословна, вечно задавала вопросы и постоянно что-то бормотала себе под нос, чем бесконечно раздражала его. А этот игривый, легкомысленный голосок был полон искушения.
И он сам не понял, что на него нашло, когда его губы сомкнулись вокруг ее клитора.
– О-о-о! – вырвалось у нее, ее бедра оторвались от пола ему навстречу. – О-о-ох, доктор Хейз!
Джози явно продолжала игру.
– Тихо, – прошептал он.
Он провел языком по внутренним губкам, проник внутрь между нежными складками, наслаждаясь тем, как ее тело подергивалось, трепетало под ним, и откинулся назад.
– Все, кончено.
Он усмехнулся, увидев разочарование на ее лице. Она протянула руку и провела по его груди.
– Мне не стало лучше, – заявила она. – А больше ты ничего не сможешь придумать?
Он мог придумать еще массу вещей.
– Ладно, есть еще кое-что, но это может оказаться несколько суровой процедурой. – По ее телу побежали мурашки, она поежилась под ним и поддала бедрами, открыто предлагая себя. – Некоторые случаи требуют агрессивных мер.
Хьюстон мог не отрываясь смотреть на Джози целый день, холить и лелеять ее тело. Ему нравились округлые формы ее живота, ее груди, чуть склонившиеся по сторонам, он наслаждался тем, как она закидывает руки за голову.
Долгие месяцы она влекла его, он фантазировал и мечтал о ней, пытаясь убедить себя, что это не так. И вот сейчас, когда она, раскинув ноги, лежала на полу перед ним, словно воплощение влажной сладкой угрозы, он вдруг обнаружил, что никакие мечты и фантазии не могли подготовить его к подобной реальности.
И он солгал или же был полным болваном, когда сказал ей, что одной ночи им будет достаточно. Едва ли ему когда-нибудь надоест ласкать пальцами эту деликатную плоть и слышать ее удовлетворенные вздохи. Или смотреть, как уголки ее губ поднимаются в улыбке, как высовывается кончик языка и облизывает пухлую нижнюю губу. Он даже не был уверен, что сама Джози знает об этой своей привычке.
– Но ведь это дурно, не так ли? – спросил он, облизывая ее пупок, полностью погруженный в это занятие и возбужденный до предела. Хотя его и раздражало то, до какой степени она смогла завлечь его, заставить совсем потерять голову.
Дурно, но зато как невероятно приятен сам процесс. Джози словно оказалась в теле другой женщины. Которое знало и умело многое, о чем прежде она не смела и мечтать. Как достичь оргазма и кончить за пять секунд или даже меньше – это поразило ее больше всего.
Джози принадлежала к тем чувственно заторможенным женщинам, которым требовалась значительная мануальная терапия и полнейшая концентрация на сексуальных фантазиях, чтобы добиться оргазма. В прошлом ей неоднократно представлялась возможность убедиться в этом, когда она ждала, что ее партнер посмотрит на часы или пожалуется, что у него свело палец.
Она никогда не забывалась, всегда сохраняла ясную голову, ощущала свое тело, знала все его слабые места и недостатки, а также моменты, когда можно просто расслабиться и получить удовольствие.
У нее перед глазами всегда было слишком много белой кожи и трясущейся плоти, чтобы все отбросить в сторону и ни о чем не думать, кроме того, как им с партнером получить взаимное удовлетворение.
Но с Хьюстоном этой проблемы не было. Она была размягчена, ну просто нежнее взбитых сливок.
А готовность Хьюстона поддразнить ее и поиграть с ней только способствовала этому. Она сама была поражена, хотя потом осознала, что не должна удивляться. Одним из качеств Хьюстона, которым она не уставала восхищаться, было его умение сфокусироваться, сконцентрироваться только на одном деле, достигая в нем совершенства.
Она привыкла видеть его во время операций по замене тазобедренного сустава. А сегодня наблюдала, как все его внимание и усилия были направлены на то, чтобы довести ее до безумия. И это срабатывало.
– Доктор, я больше так не выдержу.
И он еще имел наглость смеяться. Он тыкался в нее своим членом, но не входил в нее. Потирал большим пальцем ее сосок, губу, ее нос. Затем совал в нее свой пенис на дюйм и тут же вынимал его.
– Это не смешно.
– А кто смеется?
– Ты.
Ухмылка исчезла с его лица, голова медленно задвигалась взад и вперед.
– Господи, чего только ты не заставишь меня проделывать!
