понимает ли в их нищенском бизнесе.
– Попробую, – ответил он парню и решительно взялся за резиновые ручки кресла.
– Не дури! – сказал инвалид.
– Да пускай, – вступился за Митьку парень. Похоже, он смеялся про себя: домашний мальчик, маменькин сынок будет попрошайничать.
В тоннеле сверкал слепящий глаз поезда, пассажиры выходили на край перрона. «Одноногий» махнул рукой, решив не спорить у всех на глазах. А Блинков-младший уже сообразил, как себя вести. Проверяете меня? Издеваетесь?! А я вам покажу, что вы сами своего ремесла не знаете!
Поезд останавливался.
– Подержи, – Блинков-младший сунул парню сумку с коньками.
Распахнулись двери, он стал вкатывать кресло в вагон и с непривычки застрял маленькими передними колесиками в щели между перроном и подножкой.
Парень и не думал помогать. Проверка началась.
Блинков-младший сообразил, что передние колесики нужно приподнять, поставил их на пол вагона, и тут двери зашипели и стали захлопываться. Бух! Его сильно подтолкнули, и Митек, навалившись на спинку кресла, влетел в вагон. Сзади кого-то зажало; стоявший рядом пассажир пытался раздвинуть двери, а зажатый пищал знакомым девчачьим голосом.
– Ты меня не знаешь, – сквозь зубы прошипел Блинков-младший, помогая Ирке перебороть двери. Откуда она взялась?
– Граждане пассажиры! – начал он, едва поезд тронулся. – Мой… – Он хотел сказать «отец», но в последний момент сообразил, что для отца «одноногий» слишком молод. -…старший брат прошел войну и остался цел и невредим!
Начало было необычное. Пассажиры стали поднимать головы от газет.
– Он работал охранником в банке и кормил меня и маму! – нажал голосом Блинков-младший. – Три месяца назад он получил бандитскую пулю в колено. Вопрос о пенсии еще не решен. Брат хочет снова работать и учиться. Помогите нам собрать деньги на хороший шведский протез!
Блинков-младший так старался, что ему самому стало невыносимо жалко этого выдуманного старшего брата. Сидевшая в конце вагона женщина послала к нему девочку с монеткой.
– Не огорчайся, мальчик – сказала эта малявка, кладя монетку в берет.
Митек не смог выдавить «спасибо» и молча кивнул. Он чувствовал себя последним негодяем. Иркино отражение в черном стекле покрутило пальцем у виска и сделало вид, что поправляет волосы под шапочкой.
И Блинков-младший покатил коляску по вагону. «Старшему брату» подавали чаще, чем когда попрошайничал парень. Одна пожилая женщина вышла за ними на станции, помогла Митьке вывезти коляску и положила в берет десятку.
– Это достойно! – сказал она, пожимая вялую руку «одноногого». – Не отчаивайтесь! Я уверена, что вы соберете на протез и будете работать!
Блинков-младший был готов сквозь землю провалиться со стыда. Он смотрел вслед уходившей женщине, а та продолжала кивать, как будто все еще говорила «инвалиду» что-то недосказанное. Уши у Митьки пылали, как факелы.
– Голос зычный, – заметил парень. – И речевочка неплохая, слезу вышибает. Ты где с ней работал?
– Только что придумал, – сознался Блинков-младший.
– Не тренди! – влез в разговор «одноногий». – Эти речевки пишут неглупые люди и берут хорошие деньги!
Блинков-младший удивился, но виду не показал.
– А я сам придумал. Вы где-нибудь такую слышали?
– Нет, – признал «одноногий» и попросил: – Пройди со мной еще пару вагонов, пускай Витька разучит.
В глазах у Блинкова-младшего еще стояла та пожилая женщина, как она говорила: «Это достойно!» – и пожимала «одноногому» руку… А Ирка пряталась за колонной. Думала, ее не видно, а рюкзачок с коньками торчал из-за угла. Теперь еще и с Иркой объясняться! Ну зачем она пошла за ним?!
«Не раскисай», – подхлестнул себя Блинков-младший и выдвинул свои условия:
– А про Никиту скажете?
– Он что, задолжал тебе или еще какое дело? – осторожно поинтересовался «одноногий».
– Нет. Просто надо узнать у него кое-что.
«Одноногий» молча кивнул, не ответив на просьбу Блинкова-младшего ни да ни нет. Его можно было понимать как угодно.
Подошел следующий поезд, Митек вкатил кресло и начал:
– Граждане пассажиры! Мой старший брат…
Он старался смотреть поверх голов. Почему-то сейчас попрошайничать было стыднее, чем в первый раз.
– …Помогите собрать деньги на шведский протез! – закончил он и покатил кресло по вагону.
Теперь надо было смотреть на пол, чтобы не наехать на кого-нибудь колесиками. Ноги мужские, женские и детские, ноги в зимних сапогах и в осенних ботинках поджимались, пропуская коляску. Время от времени со стороны протягивалась рука и кидала в берет монетку. Тогда Блинков-младший кивал: «Спасибо!»
И вдруг проход загородили ноги с такими толстыми икрами, что сапоги на них не натянулись и сидели гармошкой. Блинков-младший чуть подтолкнул их колесиками, но толстуха и не подумала уступить дорогу. Спит, что ли? Он поднял глаза, обменялся с толстухой взглядами, и та пропустила коляску с «инвалидом».
С онемевшим лицом Блинков-младший докатил коляску до конца вагона, пытаясь делать вид, что ничего особенного не произошло.
Они с толстухой узнали друг друга.
Глава XVI. САЛОЧКИ С ДЕТСКИМ ИНСПЕКТОРОМ
Да, это была детский инспектор Рыбочкина!
Блинков-младший смотрел на ее отражение в стекле, а отражение смотрело то на него, то на хозяйственные сумки. Их у Рыбочкиной было две, и обе битком набиты. Ездила, значит, на рынок, теперь домой, и вдруг – нате: подросток Блинков с фальшивым «старшим братом». С одной стороны, неплохо бы отвести его в милицию, а с другой – выходной день, сумки… Да и попрошайничать не запрещено. Это не такое отклонение, за которое можно сразу отправлять в интернат.
Словом, в душе Рыбочкиной долг боролся с ленью, как говорил старший Блинков, когда Митек садился делать уроки и вместо этого резался в компьютерные игры. В любую секунду долг мог победить. Рыбочкина потащит его в милицию, а попрошаек скорее всего отпустит – они ей не нужны. Тогда Блинков-младший ничего не узнает о Никите, и его позор окажется напрасным. Он обернулся и посмотрел на Ирку. Напарница стояла у соседней двери и делала вид, что не имеет к нему никакого отношения.
«Иди сюда», – глазами показал ей Блинков-младший.
«Не пойду», – фигой показала ему Ирка.
«Иди!» – нахмурился Блинков-младший.
Ирка сделала гримасу, как будто ее рвет: «Противно».
Блинков-младший черкнул себя пальцем по горлу: «Позарез нужно».
Наконец его напарница смилостивилась и с недовольным лицом пошла к Митьке. В это момент поезд начал тормозить. А Рыбочкина начала привставать. Блинков-младший понял, что долг победил и надо
