Бешеный Лис

— Ну говори уж, говори, вижу же, что придумал.

— У Нинеиных сук скоро от Чифа щенки будут. Если ребятам раздать и наказать, чтобы воспитывали…

— Аня, парень-то у тебя… А? — Настена улыбнулась и протянула было руку потрепать Мишку по голове, но тут же испуганно ее отдернула — в фургон сунулся Чиф, которому, видимо, надоело ждать, когда хозяин снова обратит на него внимание.

— Тьфу на тебя! Напугал, кобелина!

Чиф лишь радостно оскалился в ответ Настене и попытался облизать хозяина.

— Фу! Чиф, перестань! — Мишка принялся отпихивать от себя пса. Женщины, глядя на эту борьбу, разулыбались, только мать неожиданно пригорюнилась и тяжело вздохнула.

— Фролушка… Отец бы, покойник, порадовался…

«У каждой свое горе, а ребят берут, не задумываясь. А ТАМ в роддомах бросают. Семью с пятью детьми днем с огнем не найдешь».

Мишка стянул с головы шапку и поклонился женщинам:

— Спасибо вам, бабоньки, за сирот, за то, что пригрели. Они вам сыновней любовью ответят.

— И тебе на добром слове благодарствуем, — ответила за всех Настена. — Ступай, Мишаня, мы тут о своих делах поговорим.

«Вот как: дурные, вонючие, грязные. Слышали бы ребята, они-то все за чистую монету приняли, а она силы пробовала… стерва. Впрочем, и Мотька с Роськой, стервецы, от наезда на Луку удовольствие получали. Тоже силы пробовали. Конечно, половое созревание уже на подходе, но ведь дети еще. А может, все правильно? Это ТАМ социальная зрелость наступает гораздо позже физиологической, а ЗДЕСЬ… запросто может быть, что и наоборот. Меньше живут, быстрее взрослеют. Только же сегодня по краю все прошли, и ни у одного ни истерики, ни комплексов всяких. Ну Юльке Настена мозги вправит, а моим кто? Настена, правда, пообещала, но этого мало, мужская рука нужна. Пожалуй, только дед».

Чиф снова, подпрыгнув, умудрился лизнуть Мишку в нос, почему-то вспомнилось:

Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей,
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

— Минька, подожди! — Из фургона выскочила все время молча сидевшая в уголке Анька-младшая. — Минька, а правда, что ты нам всем подарки из Турова привез?

Контраст между материнской мудростью женщин и девичьей суетностью был настолько велик, что Мишка чуть не выматерился вслух.

— Нашла время!

— Ну, Минька, что тебе, жалко? Покажи…

— У деда всё, у него и спрашивай.

— У-у, он не покажет. А давай вместе пойдем, будто ты сам показать захотел.

— Пошли, он тебе покажет — ахнешь!

Возле дедовой палатки Мишка приостановился и, демонстративно кашлянув, громко спросил:

— Господин сотник, здесь старшина «Младшей стражи», дозволишь войти?

Анька совершенно по-идиотски хихикнула.

— Кхе! Дозволяю! А хихикает кто? Тоже заходи.

Согнувшись, Мишка пролез в палатку, за ним Анька.

— Вот, на подарки желает взглянуть…

— Пошла вон, вот я тебя!

Аньку как ветром сдуло.

— А тебе чего, Михайла?

— Новости есть, деда, и дела, без тебя не решить.

— Новости-то хорошие?

— Всякие.

— Лавруха, а чего это мы не слыхали, как они подошли? Мы тут с тобой о делах, а вокруг неизвестно кто шляется…

— Так снег-то утоптали, батюшка, не шуршит, не хрустит.

— Деда, а давай я Чифа на стражу поставлю, он никого близко не подпустит.

— И то дело.

Мишка высунулся наружу, свистом подозвал пса.

— Чиф! — Мишка похлопал ладонью по полотнищу палатки. — Охранять!

Чиф всем своим видом продемонстрировал готовность порвать любого, кто приблизится к палатке, и тут же занялся притащенной откуда-то костью. Ему ограничения устава караульной службы были неведомы, и кость от исполнения обязанностей его нисколько не отвлекала.

Пока Мишка «ставил на пост» Чифа, Лавр продолжил, видимо начатый раньше, разговор:

— …Ворота только одни, а со стороны реки есть маленькая калитка. От леса до ворот шагов двести — двести пятьдесят. На том берегу лес далеко, сначала заливной луг идет, потом — пашня. Как через реку перебираются, я не знаю, но сейчас там лед.

«Ага, похоже, обсуждают налет на Кунье городище, Лавр же там бывал, знает подробности».

— Сколько там сейчас народу, трудно сказать, Танюха говорила, что около трех сотен, так это десять лет назад было. Со Славомиром ушло двадцать пять мужиков, может, у них больше боеспособных и не было, моровое поветрие и туда добраться могло. Так что сейчас там путных воинов может и не быть, только старики да парнишки, которых с собой не взяли. Пути от Ратного до них, если с заводными конями, дня полтора или два, зависит от дороги.

— Не забудь, Лавруха, нам еще до Ратного с обозом тащиться. Даже если с утра выберемся, все равно в этот день не выйдем, только на следующий. А еще собраться, да кто-то отлынивать станет…

Мишка, поняв, о чем идет разговор, влез со своим советом:

— Деда, а если сразу отсюда?

— Не влезай, пока не спрашивают! Умник, четыре десятка или семь — есть разница?

— Всем или только преданным тебе людям? Есть разница? — в тон деду отозвался Мишка.

— Каким-каким людям?

Снаружи донесся предостерегающий рык Чифа, а за ним голос Роськи:

— Господин сотник, дозволь старшине Михайле доложить!

Лавр изумленно глянул на деда:

— Ну, батяня, ты и порядки завел!

— Кхе! А ты как думал? Погоди, ты еще не все знаешь! Михайла, пусти его.

Мишка высунулся из палатки:

— Чиф, свой, не трогать! Роська, заходи.

— Господин сотник! Все люди устроены, уже спят. Лекарка Настена сказала, что десятнику Демьяну полегчало и везти его завтра будет можно, только медленно. На страже стоят ратники из десятка Алексея Рябого.

— Кхе! Молодец! — Дед довольно ухмыльнулся, искоса глядя на Лавра, и молодецки расправил усы. — Ступай и сам спать. Место-то есть? Вот и ступай, на сегодня служба кончилась. Ну, Михайла, что ты там про людей говорил?

— Те, кто сюда пришел, тебе преданы, другие-то и задницу не подняли, хоть ты совсем пропадай. Преданность награды требует: удачного похода, добычи. Пусть потом остальные локти кусают да думают, как благорасположение господина сотника заслужить.