один костыль, Кузька, раздавая какие-то указания работникам.
Лавр привел отца и племянника в какое-то помещение на втором этаже недостроенного «главного корпуса» усадьбы, послал крутившуюся здесь девчонку на кухню за горячим сбитнем и усадил всех на расстеленные прямо на полу чьи-то постели.
В суть рефлексивного метода управления Лавр «въехал» с ходу.
— Это когда я заготовку в горне передержу, а потом начинаю орать: «Давай быстрее, железо пережжем!» Обязательно кто-нибудь что-то уронит, или заготовку клещами неловко схватит, или штаны прожжет — не работа, а сущее наказание.
— Вот-вот! — обрадовался Мишка. — А есть и другие способы управлять. Второй способ — следящий. Начальствующий человек смотрит за тем, что происходит, и, если происходящее идет на пользу, поддерживает, а если во вред — пресекает. Вот, к примеру, как с некрещеными холопами. Наше главное дело — насаждать христианство, значит, если холопов хозяева не крестят, это — во вред. Беда только в том, что пользу и вред разные люди по-разному понимают. То, что для одних — хорошо, другим поперек горла встать может. Вот деда мастерские за тын вынести хочет. Казалось бы, дело правильное, но хозяевам-то мастерских это не по нутру.
— Кхе! — Дед зловеще ухмыльнулся. — Ничего, уберутся как миленькие, найдем средство!
— Об этом я и толкую. Пресекать! — быстренько согласился Мишка и поспешил продолжить: — Но при таком способе управления тоже не все гладко идет. Во-первых, из-за того, что есть недовольные, важные дела могут делаться медленно и плохо, потому что без желания, из-под палки. Как, например, с ремонтом тына. То есть опять дисфункция — неисполнение важных дел. Во-вторых, есть опасность деструктуризации — развала. Если тех, кто «за», и тех, кто «против», примерно поровну. Или же не поровну, но одна из сторон хоть и малочисленна, но сильна. До крови, может, и не дойдет, но дело делаться не будет.
Ты, деда, именно по этому пути и пошел, и с первого шага пришлось силу применять. Пока дело только оплеухой Пимену ограничилось, но ты верно сказал: «Смолчали — не значит, что покорились». А можно ведь сделать так, что те, кто ремеслом и торговлей предпочитают заниматься, твоими союзниками станут, помогать тебе будут и в делах, и в том, чтобы недовольных поприжать.
— Кхе! Это как же?
Дедов скепсис начал постепенно развеиваться, похоже, разговор начал его понемногу заинтересовывать.
— Есть третий способ управления — программный. Программа — это… Как бы объяснить… Вот задумал ты какое-то большое, важное дело, такое, что не на один год. Результат этого дела — цель, которую надо достичь. Заранее обдумываешь, что надо сделать, сколько это времени займет, что может помешать, кто будет тебе помощник, а кто противник. Рассчитываешь, сколько чего понадобится: людей, времени, средств. Прикидываешь, когда что делать и когда одно дело заканчивается, а другому пора начинаться. Вспоминаешь людей: кто что умеет, кому доброго слова достаточно, а кого подкупить или припугнуть надо.
Самое же главное — людской интерес. Если другие люди в достижении твоей цели свой интерес увидят, то помогать будут не за страх, а за совесть. Если таких людей будет большинство, то противники твоего дела и пикнуть не посмеют, а если посмеют, то твои сторонники их враз придавят.
Вот если все это вместе сложить, то и получается программа действий на какой-то большой срок, и все: твои дела и мысли, дела и мысли твоих союзников — должны быть выполнению этой программы подчинены. А тех, кто сопротивляться задумает, придется принуждать силой.
— Кхе! Что скажешь, Лавруха?
Лавр, до сих пор сидевший молча и вроде бы с безучастным видом, на самом деле, оказывается, слушал очень внимательно. Во всяком случае, ответил на дедов вопрос сразу и очень толково:
— А я так и работаю, батюшка. Прежде чем ковать, думаю, сколько чего нужно — угля, руды или железа, помощников. Потом: как нагревать, как отковывать, как закаливать. Если что-то сложное делать собираюсь, сначала рисую на дощечке, помощникам показываю, обсуждаем. А уж когда все решили, каждый свое дело знает, недостатка ни в чем нет. Ну… и прочее, много всякого. Зато дело делается как следует.
— Дядя Лавр, а бывает так, что помощники что-то дельное подскажут?
— Бывает, конечно, — подтвердил Лавр. — Кузька вот на выдумки горазд, добрый кузнец будет.
— Но для этого помощникам конечная цель должна быть понятна? — продолжил подводить разговор к нужному выводу Мишка.
— А как же без этого? — удивился Лавр. — Если помощники не знают, что куют, так что же получится?
— Вот, деда! — Мишка от возбуждения даже попытался привстать, забыв про ранение, но нога тут же напомнила о себе болью. — Перво-наперво, преданные тебе люди должны все правильно понять, свой интерес увидеть и важностью дела проникнуться.
— Без интереса, конечно, хрен кто пошевелится… — согласился дед. — Ну а беды какие у этого способа?
— А нету бед, деда. Вернее, есть только одна — если программа неверная. Тогда все развалится. А если цель правильная и средства ее достижения продуманы хорошо, все получится. Вот Ярослав Мудрый, когда нашу сотню сюда посылал, все правильно продумал, и все получилось. Но цель, которую он перед нами поставил, достигнута, пора ставить следующую, иначе так и будем гнить потихоньку. Сам же сказал: «Все, как гнилая тряпка, расползается».
Дед, видимо, спохватился, что получается как-то несолидно: глава семьи слушает поучения от отрока.
— Красно глаголешь, отрок, как поп на проповеди. И как же эту книжную премудрость к нашим делам приложить?
— Начинать надо с цели, — не смутился Мишка. — Вот какая цель была у нашей сотни в самом начале, когда сюда пришли?
— Как какая? — Дед рубанул воздух ладонью. — Да просто выжить!
— Да, это верно. Если бы не выжили, то и ничего другого не смогли бы, разве что обратно в Киев сбежать. Но князь Ярослав от нас ведь чего-то другого хотел? — продолжил гнуть свое Мишка. — Ему не просто наше выживание требовалось, мы ему здесь зачем-то нужны были. Зачем, деда?
— Ну… Кхе! Это… Христианство насаждать, Волынский рубеж стеречь.
— И только?
— Да что ты прицепился? Я ж не князь!
— Но первый наш сотник — Харальд — знал? Дядя Лавр сейчас только объяснил, что помощники должны конечную цель понимать. Так знал Харальд?
— Не Харальд, а Александр, — поправил дед, — хотя, конечно, он того… Александром только в церкви и был. Князь Ярослав с ним, конечно, разговаривал, перед тем как сюда послать, и не один раз, наверно. Но я-то уже одиннадцатый сотник! А если по родам считать, то четвертый.
— Как это по родам? — Мишка понимал, что отклоняется от главной темы разговора, но больно уж было интересно, да и деду надо было дать передышку. Долгое обсуждение непривычных и малопонятных вопросов могло его опять разозлить, а тут дела привычные и известные, к тому же внук превращается из наставника во внимающего ученика — возвращается к положенному ему статусу.
— Да так. — Дед расстегнул оружейный пояс и отложил в сторону — явный признак настроя на долгий разговор. — После Харальда его сын сотню водил, потом внук, но погиб молодым, когда его сын еще совсем малым был, потому сотника из другой семьи выбрали. Прямо на поле боя выбирали — в Угорской земле дело было. Звали его, дай бог памяти… У Данилы-десятника надо спросить.
— Да какой он теперь десятник? — пренебрежительно махнул рукой Лавр.
— Теперь — да, — не стал спорить дед. — Но в его роду четыре сотника было. При последнем из четырех, Петром его звали, случился мятеж десятника Митрофана. А Петр уже был больной совсем, много раз раненный, ну и сам от сотничества отрекся. Выбрали Ивана — прадеда десятника Пимена, которого я
