Внук сотника

полтора раза больше, а третьему девять гривен. Вопрос: сколько гривен получил каждый из купцов и какой была вся выручка целиком?

Над столом повисла тягостная тишина. Первым подал голос Никифор:

— Ну-ка, Михайла, повтори еще раз.

Мишка повторил, в глазах Петра и Павла поселилась вселенская тоска.

— Ну! — В голосе Никифора зазвучали грозные нотки. — Чего молчите?

— Не решается это, папаня, смеется над нами Минька.

— А в чулан, на хлеб и воду, пока не решите?

По всей видимости, вышеописанный педагогический прием был «апостолам» прекрасно знаком, у обоих на лицах появилось плаксивое выражение, и Мишка решил, что братьев пора выручать.

— Тут все просто, смотрите: один купец получил четверть, а другой в полтора раза больше, значит, четверть и еще полчетверти. Сколько будет половинка от четверти?

— Осьмушка, — еще не понимая, к чему ведет Мишка, неуверенно ответил Петр.

— Верно. Значит, у первого купца две осьмушки, а у второго — три. Так?

— Так.

— Сколько тогда вместе?

— Пять осьмушек!

— А сколько всего осьмушек может быть в чем-то целом?

— Восемь!

— Тогда сколько же осьмушек осталось на долю третьего купца?

— Три!

— Но это — девять гривен. Значит, одна осьмушка… Сколько?

— Три гривны!

— У первого — две осьмушки, у второго — три, у третьего — тоже три. Дальше-то сами посчитаете?

— Ага! У первого шесть гривен, а у второго и третьего по девять, а всего… Погоди, сейчас… Двадцать четыре!

— Правильно. Но сами вы ответ не нашли, поэтому снова моя очередь загадывать. — Мишка поймал себя на том, что сбивается на менторский тон, но резко менять тональность было уже нельзя. — Задумайте число, небольшое — меньше десятка, но мне не говорите, держите в голове. Задумали? Теперь прибавьте к нему пять. Прибавили? Прибавьте еще семь. Отнимите три. Готово? Теперь отнимите задуманное число. Прибавьте семь. Отнимите четыре. Разделите на три. Разделили? У вас получилось — четыре. У обоих!

Эффект превзошел все ожидания! Глаза у «апостолов» чуть не вылезли из орбит, дядька Никифор уронил ложку, даже дедово «Кхе!» прозвучало в иной, чем обычно, тональности. Невозмутимым остался лишь Немой, но, опустив глаза, Мишка заметил, что из пирога, который тот держал в руке, во все стороны полезла начинка.

— Кхе! Ребята, да кто из вас купец-то?

Дед был доволен как кот, безнаказанно обожравшийся сметаны.

— Как это?.. — наконец вымолвил Никифор. — Михайла, как это ты? Стой! Не рассказывай, пусть сами догадаются. Три дня вам на раздумья! Слышали? А мне потом объяснишь.

— Дядя Никифор, да это шутка, ради праздника. Дозволь объяснить, сами они не догадаются.

— Папаня! Не догадаемся, дозволь! Тебе же и самому любопытно! — дружно поддержали Мишку «апостолы».

— Шутка, говоришь? — Никифор прицелился в Мишку зеленым кошачьим глазом. — Ну ладно, объясняй.

— Все очень просто. Они задумали число, я его не знаю, но мне и не нужно. Я же их заставил отнять задуманное, значит, остались только те числа, которые я сам и назвал. А с ними можно уже делать, что захочешь: делить, умножать, хоть кренделем закручивать. И кто бы какое число ни загадал, у всех все равно результат одинаковый получится.

Некоторое время в горнице стояла тишина, а потом…

— Ха-ха-ха, го-го-го! Хитер! Гы-гы-гы, хоть в крендель… Ой, уморил!

Громче всех почему-то смеялся дед, впрочем, Никифор с сыновьями не отставали. Участия в общем веселье не принимал только Немой, сосредоточенно вылавливавший из рукава натекшую туда начинку пирога.

— Парни! Никому — ни слова, поняли? — Никифор грозно простер длань в сторону сыновей. — Я своих друзей завтра удивлю! Я им такой крендель заверну! Ха! Я с ними еще и на деньги поспорю! Михайла, половину выигрыша — тебе!

Пользоваться пьяной щедростью и благодушием Никифора следовало, что называется, «не отходя от кассы».

— А друзей-то у тебя много, дядя Никифор?

— Не бойся, Михайла, десяток ногат заработаешь, а то и побольше!

— Это же полгривны! — удивился Мишка.

— А может, и гривну, а может, и две. Ха! Купцы — народ азартный!

— Я тебя, дядя Никифор, о другом попросить хотел, если у тебя друзей много…

— Много? — не дал договорить племяннику Никифор. — Да половина торжища мои друзья, а как узнают, что вы привезли, так и все друзьями станут.

«Внимание, сэр, клиент дошел до нужной кондиции — себя не контролирует. Или притворяется? Все равно, будем брать тепленького!»

— На торжище у вас скоморохи выступают?

— А как же? Праздник же — проводы зимы, потихоньку уже праздновать начинаем!

— Кощуны языческие поют, похабщину всякую?

— Ну… — Никифор зыркнул глазами в сторону сыновей. — Не без того, на то и скоморохи.

— А согласятся твои друзья, в уплату за проигрыш, пойти на епископский двор всем скопом, да попросить изгнать языческое непотребство с торга?

— Чего это ты, племяш, так скоморохов невзлюбил?

«Точно! Не так он пьян, как показывает! Впрочем, бизнесмен должен сохранять ясность сознания всегда, особенно тогда, когда его пытаются подписать непонятно на что».

— А ты, дядюшка, любишь тех, кто таким же товаром, как и ты, торгует, да еще задешево?

— Ха! — Никифор пропустил фамильярное «дядюшка» мимо ушей. — Да я бы их… А скоморохи-то чем торгуют?

— Зрелищем, развлечением для людей.

— Да разве ж это — товар?

— Все, за что платят, — товар.

— Хм, верно… И у тебя такой товар есть?

«Не держит образ онкл Ник: опять взгляд — как через прицел. Впрочем, и вы, сэр, хороши — он же опытный купец, наверняка чувствует несоответствие формы и содержания. Тщательней надо, сэр Майкл, тщательней».

— Есть у меня такой товар, дядя Никифор, и получше, чем у скоморохов, но для начала, как и в любой торговле, мне помощь нужна. Так как, сводишь друзей к епископу? Только надо, чтобы не два-три человека, а толпа в несколько десятков.

— Хм, ну если с работниками… И должников призвать… Да всякая шваль ради любопытства притащится… А что за товар-то, глянуть бы?

— Всего не покажу — места много надо, да и снасть в санях лежит, но кое-что…

Мишка вышел на середину горницы, вытащил все три кинжала и принялся жонглировать.

— Так не только я, но и Кузька с Демкой умеют. И стоя на ногах, и верхом. А еще можем на полном скаку кинжалы в землю воткнуть, а потом прямо с седла подобрать. И еще разное, только это на улице надо… Хотя, Андрей, передвинь-ка на угол стола подсвечник!

Дождавшись, когда Немой поставит свечу и отодвинется, Мишка отошел в дальний угол и метнул оттуда кинжал. Отточенное до бритвенной остроты лезвие срезало фитиль, и свеча погасла, клинок