пустяка».
– Спасибо, Джес, – поблагодарила Оливия. – Ну, спасибо за игру, – сухо поблагодарила она Роджера. Когда она говорила это, то не улыбалась, и Роджер не улыбался ей в ответ.
– Я не знаю, почему мальчикам так приспичило продолжать игру, – сказала Джессика, высаживая Оливию у ее дома. – Они слишком серьезно относятся ко всякой ерунде.
– Спасибо, Джес, – повторила Оливия, выходя из машины.
Затем она покачала головой, улыбаясь.
– Ты же не виновата в том, что мне так не везет.
Отъезжая, Джессика улыбалась. «Вина – это не то слово, – подумала она. – Скорее, я бы назвала это успехом, и весь успех достался мне».
8
– Лиз, могу я попросить тебя об одолжении? – тихо произнесла Регина Морроу, налетев на Элизабет, которая остановилась, чтобы запереть шкафчик.
Взяв учебник французского, Элизабет повернулась к девушке лицом.
– Конечно, Регина, – ответила она. – В чем дело?
Регина растерянно огляделась по сторонам.
– Ты слышала, что обо мне говорят? – спросила она.
Ее красивое лицо было несчастным и смущенным.
– Конечно, да, – честно призналась Элизабет. – Но я верю, что все это полная чушь.
Регина грустно покачала головой.
– Я должна поговорить с тобой, – настойчиво попросила она. – Что ты делаешь сегодня после школы?
– Ну… – Элизабет еще раз посмотрела на издерганную девушку и решила, что ее колонка «Глаза и уши» еще раз подождет… – Ничего, – сказала она весело. – Что ты придумала?
– Не могла бы ты поехать ко мне домой после школы? На часок или два. О, Лиз, мне просто необходимо с кем-то поговорить!
– Конечно, я поеду, – уверила ее подруга. – Давай встретимся на газоне после последнего урока.
– Лиззи, огромное тебе спасибо! – Регина покачала головой, и ее длинные темные волосы рассыпались по плечам. – О боже, только в такое время можно с уверенностью сказать, кто твой настоящий друг! – воскликнула она и грустно улыбнулась вслед уходящей Элизабет, за которой устремилась Лила Фаулер, чтобы разнюхать последние новости.
– О чем вы говорили? – потребовал ответа Тодд, поймав Элизабет в коридоре и обняв ее за талию. – Я только что видел, как Регина отходила от твоего шкафчика.
– О, Тодд, – сказала Элизабет. – Я так волнуюсь за нее. Я думаю, что сплетники сделают все возможное, чтобы окончательно измучить ее.
Тодд сочувственно покачал головой:
– Но чем же мы можем помочь ей? Элизабет благодарно улыбнулась ему:
– Я когда-нибудь говорила тебе, что ты самый замечательный, все понимающий парень – и это в дополнение ко всем остальным твоим положительным качествам?
– Да, я такой, – ответил Тодд, смеясь и крепче обнимая Элизабет. – Зови меня чудо-мальчиком.
– Я и сама точно не знаю, что мы должны делать, – задумчиво призналась Лиз. – Только что Регина пригласила меня к себе домой после уроков. Она сказала, что хочет поговорить.
– Я не мог и придумать лучшего разрешения проблемы, – обрадовался Тодд.
Прозвенел первый звонок, и он вздрогнул.
– Ой, лучше я побегу. У меня контрольная по математике. Позвони мне сегодня вечером и расскажи, что случилось, – скороговоркой попросил он, быстро пожав подруге руку.
Элизабет улыбнулась, глядя, как он убегает по коридору.
«Как же он красив», – подумала она. Затем повернулась и пошла на урок французского.
Она села на место за минуту до начала занятия, достала свои тетради и постаралась сосредоточиться. Что же Регина хотела ей сказать? Может, она хочет объяснить, что ее связывает с красивым мужчиной намного старше ее? Элизабет покачала головой, снова уткнувшись в записи. Явно будет сложно думать об учебе в те часы, что остались до встречи.
– Давай пройдем в мою комнату, – предложила Регина, ведя Элизабет через широкий прохладный коридор с высоким потолком.
Лиз восхищенно оглядывалась вокруг. Семейство Морроу совсем недавно перебралось в Ласковую Долину, купив одно из самых больших зданий на горе рядом с особняком Пэтменов.
«Странно, – думала Элизабет, следуя за Региной по красивой огромной лестнице, ведущей на второй этаж, – насколько уютней чувствуешь себя дома у Морроу, чем у Пэтменов.
Дом, конечно же, был большим, но солнечный свет лился через окна, кругом было, множество растений, а теплые цвета портьер и ковров делали внушительные комнаты менее парадными и более уютными.
Наверху открылась дверь, и Николас Морроу, восемнадцатилетний брат Регины, вышел в холл.
