Тодд долго не отпускал девушку из своих объятий. Наконец он сделал шаг назад. Оба продолжали молча стоять в лунном свете в тени пышной акации. Элизабет все еще не находила других слов, кроме «О, Тодд!» Но наконец обрела дар речи и торопливо заговорила:
– Я не знаю, как тебе объяснить все, что произошло.
– Тебе нет необходимости делать это. – Он виновато улыбнулся. – Мне все объяснил Николас Морроу. Знаешь, он все-таки не такой уж плохой парень.
– Он неплохой. До тебя, конечно, ему далеко, но он довольно мил.
– Он рассказал мне, как он давил на тебя, чтобы ты согласилась пойти с ним, – сказал Тодд. – И как ты не хотела. Ты, вероятно, чуть не упала со стула, когда я оказался в «Золотом береге». Подумать только! В «Золотом береге»! И именно в тот единственный раз, когда я пришел туда!
– Я тоже пришла туда впервые в жизни.
Тодд задумчиво посмотрел в ночное небо.
– Ты можешь себе представить, какова вероятность того, что случилось? Держу пари, один шанс на миллион. Или на пять миллионов. – Он пожал плечами. – Или даже на миллиард. Кто знает? Эту задачу, вероятно, нужно решать на компьютере.
– Нет уж, спасибо, – сказала Элизабет, рассмеявшись. – Избавь меня от этого.
– Как тебя понимать? – в недоумении спросил Тодд.
Но Лиз не хотела рассказывать ему в той ужасной истории, в которую попала Джессика, втянув еще и Рэнди Мейсона, – тем более, что она пообещала сестре никому об этом не рассказывать.
«Обещание есть обещание», – напомнила она себе.
Хотя ей с грустью пришлось признаться самой себе, что иногда необходимость сдержать обещание приводит к большим неприятностям. Наученная горьким опытом, она дала себе последнее обещание – никогда не давать никаких обещаний.
Эта мысль так ей понравилась, что она рассмеялась. И опять Тодд был озадачен:
– Что тебя рассмешило?
– Да так. – Лиз все еще продолжала смеяться. – Просто иногда в жизни бывают очень запутанные ситуации… Однако в конце концов все встает на свои места.
– Это очень глубокая мысль, Элизабет Уэйкфилд. – И Тодд озорно подмигнул ей. – Но сейчас не время для глубокомысленных рассуждений, ты со мной согласна? Когда на небе полная луна, а ветви шевелит ласковый ветер.
– А мы стоим здесь, и все?
– Стоим здесь и теряем время, когда могли бы найти намного более важное занятие.
– Что, например?
– Например, вот это. – Тодд обхватил ее рукой и притянул к себе.
Их губы снова сомкнулись в долгом, страстном поцелуе. Луна, как бы желая оставить их совсем наедине, зашла за огромное пушистое облако и не появлялась до тех пор, пока они не выпустили друг друга из объятий. Теперь Тодд взглянул на часы:
– Ого! Ты знаешь, сколько сейчас времени?
– Меня это не особенно интересует, – прошептала Элизабет, ероша его волосы. – Я могла бы простоять здесь с тобой всю ночь. Но я знаю, что тебя все ждут. В конце концов, ведь ты – герой сегодняшнего вечера.
– Герой – это звучит слишком высокопарно. Я ведь не так уж много и сделал.
– Ты просто выиграл чемпионат для школы Ласковой Долины. – Она легонько поцеловала его в лоб и вздохнула. – Но ты прав. Нам следует прийти на эту вечеринку. И лучше будет, если мы отправимся туда прямо сейчас. Дом Кары далеко.
– Но путь до стоянки много короче. – Тодд взял Элизабет за руку.
«Он действительно короче, – подумала Элизабет, когда они подошли к машине Тодда. – Просто совсем короткий путь».
А казался таким долгим, когда она шла домой в одиночестве.
Подъехав к дому Уокеров, они увидели там яркий свет. Через открытое окно доносилась музыка – это играли «Друиды».
Когда они вошли в дом, музыка прекратилась. Все громко приветствовали Тодда. А он, весь сияя, взял руку Элизабет и поднял ее вверх вместе со своей. В этот момент «Друиды» заиграли боевую песню школы Ласковой Долины.
Взявшись под руки, Тодд и Элизабет обошли комнату. Тодд с благодарностью принимал комплименты, которыми его осыпали все присутствующие.
– Тодд, игра была просто потрясающей! – крикнула Джессика возбужденно.
Кара Уокер столь же экспансивно изливала свой восторг:
– Это была величайшая игра! Затем к Тодду и Элизабет подошел Николас Морроу. Хлопнув Тодда по спине, он сказал:
– Это была самая интересная игра из всех, какие мне приходилось видеть, Тодд. Ты действительно был великолепен.
