– Нет, они слишком близки к этому. Слушай, Инид, как я могу кому-то рассказывать? Я же обещала!
Инид обхватила Элизабет за дрожащие плечи:
– Я вижу, как это действует на тебя, Лиз. Ты просто обязана кому-то рассказать.
Элизабет чувствовала, что Инид права.
«Кому? – лихорадочно думала она. – Кому же я могу сказать?»
11
– Хорошо, Лиз. Видно, что здесь много чувства и энтузиазма. Думаю, мы должны пустить этот материал.
Консультант «Оракула», учитель мистер Коллинз держал в руках страницы машинописного текста, которые Элизабет отдала ему несколько дней назад. Это была первая статья из серии, которую она собиралась назвать «Дневник сестры милосердия», и писала ее Элизабет очень увлеченно. Но сейчас, несмотря на похвалу мистера Коллинза, ей оставалось лишь грустно пожать плечами.
– Спасибо, – сказала она. – Думаю, я была действительно радужно настроена, когда писала это.
– А сейчас уже нет? – Он уселся на край стола и впился в нее своими небесно-голубыми глазами. – Надеюсь, ты не собираешься бросать работу в больнице?
– Нет, она мне все еще нравится. – Элизабет не могла выдержать его взгляда. Интересно, он заметил, что она плакала? – Просто иногда принимаешь все слишком близко к сердцу.
– Понимаю. Со мной такое тоже бывает.
Мистер Коллинз ласково улыбнулся. Он был намного симпатичнее других учителей в школе. Но не это больше всего ценила в нем Элизабет. Для нее имело значение то, что с ним было легче всего говорить. И она не раз прибегала к нему в трудных ситуациях. Он всегда сочувствовал и никогда не осуждал. Он не влезал сразу же и не говорил, что и как надо делать, а заставлял ее самостоятельно находить единственно верный выход.
Элизабет почувствовала, что сейчас снова расплачется.
– Это ужасно, когда кто-то болен, серьезно болен, и вы знаете…
– Мистер Коллинз! – внезапно перебил ее Джон Пфайфер. – Вы должны просмотреть фотографии игры, которая была в понедельник. Они действительно классно получились.
Джон, спортивный корреспондент «Оракула», помахал стопкой снимков перед носом мистера Коллинза.
– Я скоро освобожусь, Джон, – сказал он. – Мы поднимемся с Лиз ко мне в кабинет. Дождись, пока мы вернемся, хорошо?
А Элизабет он сказал:
– Я кое о чем хочу поговорить с тобой. Думаю, это лучше сделать наедине.
Элизабет печально кивнула и последовала за мистером Коллинзом к двери.
– Ладно, мистер Коллинз, подожду. У меня здесь полно работы! – прокричал Джон и рванулся в направлении освещенного стенда.
Он чуть не столкнулся с Оливией Дэвидсон, которая несла картонную афишу, рекламирующую вечер одноактных пьес, поставленных драматическим кружком.
В своем загроможденном вещами кабинете мистер Коллинз убрал со стола стопку бумаг и жестом предложил Элизабет сесть.
– Я знаю, как ты занята, – начал он, – но разреши тебя спросить. Это про Макса Деллона. Боюсь, что без чьей-нибудь помощи он не напишет следующей работы по английскому.
Элизабет старалась не думать о Трисии и сосредоточиться на том, что говорил мистер Коллинз. Макс Деллон был ведущим гитаристом в школьной рок-группе «Друиды». Элизабет знала, что за его ершистым и надменным поведением скрывался серьезный, талантливый музыкант. Макс был немного взбалмошный, но в целом – хороший парень.
– Ты моя лучшая ученица, – продолжал мистер Коллинз. – Я надеялся, ты сможешь подтянуть Макса. Я говорил с его родителями, и они хотят заплатить за эти часы.
– Конечно, мистер Коллинз, я буду рада помочь, – без особого энтузиазма произнесла она.
Ее мысли вновь перенеслись к разговору с Трисией.
– Мне кажется, тебя не слишком это увлекает. Может, тебе надо немного обдумать мое предложение? – спросил он.
– Нет, спасибо. Нормально… просто… сейчас меня ничто не увлекает.
– Теперь понятно, – сказал мистер Коллинз и тихо добавил: – Лиз, ты не хочешь мне рассказать, что тебя беспокоит?
Элизабет кивнула, стиснув зубы, чтобы не расплакаться.
«Все нормально», – сказала она себе.
Она могла сказать мистеру Коллинзу. Он бы понял. Он бы помог ей решить, что делать.
И вдруг разом все рассказала: Стивен и Трисия расстались, она узнала о болезни Трисии, и потом… это ужасное обещание, которое она дала умирающей девочке. Мистер Коллинз просто молча слушал, пока она не закончила. Потом тяжело вздохнул, положив руки перед собой на парту.
– Понятно. Здесь надо выбирать, – сказал он.
