Любовная горячка

обсуждаем кое-какие задумки. Мы решили украсить деревья вокруг поляны красными, белыми и синими лентами, повесить огромный флаг и написать на нем: «Ласковой Долине штата Калифорния – сто лет!» Ничего звучит, а?

– Отлично, – честно признала Элизабет.

– А еще, – заговорил Уинстон, голос его слегка дрожал, – я предложил сделать большую модель компьютера из папиросной бумаги и проволоки и поставить на эстраде. В честь нашего основного производства, понимаешь? Но Джес считает, что это уже слишком.

– Верно, – отозвалась Элизабет, – за всем не угонишься. А с лентами и флагом получится здорово.

– А ты думала, – самодовольно согласилась Джессика.

Уинстон кивнул.

– Да, будет здорово, – поддакнул он, очевидно, желая угодить Джессике.

– Ладно, я побегу, а то не успею отдать «Оракула» в типографию.

Этим номером школьной газеты Элизабет особенно дорожила.

13

Элизабет в одиночестве сидела в кафетерии и просматривала праздничный номер «Оракула», вышедший утром. В номере было много интересного: заметки о праздновании столетия города; статьи об истории Ласковой Долины; рекламные объявления, например реклама «Дэйри Берджер», предлагавшая горячие бутерброды, жаркое и прохладительные напитки по доллару за порцию. Есть что почитать и о чем поговорить. Но Элизабет оглядывалась на посетителей кафетерия, и ей казалось, что все говорят об одном – о Кене Мэтьюзе. Теперь все знали правду и все заключали пари – чем это может кончиться.

– Его временно исключат, – услышала Элизабет слова одной девушки. – Вопрос уже решен.

– Нет, – ответил юноша. – Держу пари, в субботу ему дадут сыграть, а уж потом исключат.

Неожиданно перед Элизабет очутилась Джессика. И с размаху шлепнулась на стул. Она размахивала номером «Оракула».

– Лиз! Лиз! Ты видела? – верещала Джессика.

Элизабет неторопливо отпила глоток молока.

– Джес, – сухо сказала она, – я вхожу в редколлегию «Оракула» и, как правило, читаю его.

– Нет. – Джессика ткнула пальцем в страницу. – Я об этом говорю! О рассказе Кена Мэтьюза.

– Конечно, я читала. И что же?

Джессика вытаращила на сестру глаза, как будто перед ней сидела инопланетянка.

– Это же скандал! Ты только послушай. – Она начала громко читать конец рассказа:

«Он всю жизнь прожил в убеждении, что все его поступки безупречны, поэтому так легко ему было обосновать для себя необходимость украсть рассказ. Но постепенно до него стало доходить, что одна ложь влечет за собой другую и, если не остановиться, вся жизнь может пройти во лжи».

Джессика отложила газету и повернулась к сестре:

– Кошмар, правда?

– Не вижу ничего кошмарного. – Элизабет надеялась, что голос ее звучит естественно. – Написано очень хорошо.

– Не темни, Лиз, – возразила Джессика. – Все знают – Кен написал рассказ о себе самом. Все знают – в «Оракуле» собирались печатать совсем другой рассказ, а в последний момент Кен подменил его. Вот так.

– Ох, Джес, – ответила Элизабет, стараясь, чтоб выражение лица не выдало ее, – пусть кто-то написал вещь, которая очень похожа на правду, это вовсе не значит, что так оно все и было в действительности. Ведь не все авторы детективов следователи.

– Ах так! – усмехнулась Джессика. – Ладно, тогда почему Кена вызвали с тренировки в кабинет Блестящего Котелка? – спросила она.

Блестящий Котелок было прозвищем директора школы Ласковой Долины.

Элизабет выпрямилась:

– Когда?

Джессика перегнулась через стол и глотнула молока из стакана сестры.

– Только что. Мне сказал Рикки Капальдо. Он думает, Кена выгонят из школы.

– Нет! – охнула Элизабет.

– Так говорят.

Элизабет встала и начала собирать книги.

– Не может быть, – быстро проговорила она. – Я пойду скажу им.

– Что скажешь?

– Извини, Джес, – бросила Элизабет сестре, убегая. – После поболтаем, а сейчас надо действовать.

Она выбежала из буфета и кинулась к кабинету мистера Купера.