сообщили посетителям, что это не пожар, а недоразумение и что через минуту все будет в порядке.
– Если ты сейчас напялишь свой респиратор, я пересяду за другой столик, – решительно заявил Половцев, глядя на Сильвестра с подозрением. – Не хочу, чтобы все подумали, будто я дружу с монстром.
– Не волнуйся, – успокоила Половцева Майя. – Сильвестр Семенович принимает новое лекарство, мы как раз и выбрались в свет для того, чтобы проверить его действие, так сказать, в полевых условиях.
– Надо же, – ехидно заметил тот. – А я-то, дурак, решил, что мы выбрались в свет потому, что хотим узнать историю Аленочкина.
– Мы и хотим, – пожал плечами Сильвестр. – Но для меня это не жизненно важно. Я и так знаю, как все произошло.
– В ваших объяснениях есть «черные дыры».
– А на что тогда тебе логика? Эти дыры вполне можно заполнить разумными предположениями.
– Предположения и факты – не одно и то же, – продолжал упорствовать старший лейтенант.
Майя с тревогой смотрела на мужчин. Раньше она всегда была на стороне босса. Но теперь ситуация изменилась, и она не знала, как себя вести. К счастью, в этот самый момент появился Вячеслав Аленочкин собственной персоной. У него был именно такой вид, какой бывает у людей, вырвавшихся из заточения. Растерянно-счастливый. Ничего удивительного. Когда за тобой приходит последний поезд и ты прощаешься с жизнью, а потом вдруг получаешь обратный билет, поневоле начинаешь смотреть на мир другими глазами.
Тепло поздоровавшись со всеми по очереди, Вячеслав сел на свободный стул и с чувством сказал:
– Вот кого я по-настоящему рад видеть, так это вас троих. Я перед вами в неоплатном долгу.
– Почему же в неоплатном? – проворчал Половцев. – После того как мы разойдемся, вы можете оплатить счет.
– А я предпочитаю, чтобы в качестве благодарности вы, Вячеслав, рассказали нам всю историю без утайки, – улыбнулась Майя, стараясь сгладить наглость старшего лейтенанта.
Впрочем, занятие это было бессмысленным. Наглости у Половцева было слишком много, чтобы удалось ее нивелировать. Один Сильвестр не стал подыскивать подходящие случаю слова и просто сказал:
– Я рад, что с вами все в порядке и что ребята успели вовремя.
– Если бы ты не догадался про психотерапевта, мы бы не успели, – ради справедливости заметил Стас. – Так что не преуменьшай своих заслуг. Вячеслав, вы должны знать, что Сильвестр был мозгом всей операции.
– Мы не знаем подоплеку вашей истории и поэтому сгораем от любопытства, – заявила Майя, когда все выбрали себе напитки по вкусу.
Она заказала чай, Аленочкин и Сильвестр остановились на минералке, а Стас потребовал принести ирландский кофе.
– Виски там – всего ничего, – объяснил он Майе, перед которой с некоторых пор считал нужным оправдываться за каждую каплю спиртного.
Черт, ему даже нравилось, что она его контролирует. Это было необычно – ощущать, что кто-то по- настоящему заинтересован в
– Я – весь ваш, – пообещал Аленочкин.– Мне нечего скрывать. Хотя история, если честно, просто сумасшедшая. Я чувствую себя неловко, когда вспоминаю некоторые свои поступки. Впрочем, у меня есть извинение: я всегда был романтиком. Однако романтика зачастую обезоруживает. Мы становимся слабыми.
– Да уж, не всякое дело по плечу тому, кому море по колено, – усмехнулась Майя. – Так тетя Вера говорит. Жаль, вам не довелось с ней познакомиться.
– Думаешь, жаль? – усомнился Стас. – Мне кажется, эта ваша тетя еще хуже, чем пыточная камера.
Аленочкин выпил воду и теперь крутил стакан в руках. Он явно готовился пуститься в объяснения. На лицах его собеседников появилось заинтересованное выражение.
– История эта началась очень давно. Я тогда еще учился в десятом классе. У меня был близкий друг Вася Юганов. Его отец, испанец, пропал без вести, когда Васька еще пацаном был. Мы с ним росли как братья. Мать его пила и однажды ночью квартиру спалила. Васька погиб, то есть они оба погибли. – Аленочкин прикусил нижнюю губу, стараясь справиться с эмоциями. Обычно он умел держать себя в руках, но после пережитого стал гораздо чувствительнее. Хотя и понимал, что скоро это пройдет. – Незадолго до трагедии случилось удивительное происшествие...
Аленочкин подробно пересказал историю, которую в последнее время сто раз прокручивал в голове. О том, как к Юганову явились три странные личности, как они бухались перед ним на колени и в конце концов вручили деревянного божка, сообщив, что внутри находится Зло, которое Васька не должен выпускать на волю.
– Они сказали, что он потомок мексиканского вождя? – с восхищением переспросила Майя.
– Да. Причем единственный, оставшийся в живых.
– Надо же, где нашли – в Москве. Сына детдомовца-испанца, да еще пропавшего без вести, – проворчал Половцев. – Профессионалы не находят, а эти расстарались. Без знания русского, заметьте. Наверное, шаманили, всякие амулеты использовали, гадость какую-нибудь жгли на костре. Нам бы так...
– В общем, фигурка деревянного божка осталась у меня. Единственная память о друге. Я ее всегда при себе держал. Она моим талисманом стала, – признался Аленочкин.
– Вы ее открывали? – поинтересовался Сильвестр.
– Сразу после Васькиной смерти. Увидел какао-бобы, ни черта не понял, конечно. И засунул их обратно от греха подальше. Я всегда думал, что это просто какие-то семена, не имеющие значения. Их внутрь насыпали для того, чтобы эта штука гремела. А недавно я купил шоколадную фабрику...
Майя подложила ладошку под подбородок и завороженно слушала. Половцев бросил на нее ревнивый взор. Кто знает, вдруг Аленочкин ей понравится? Настоящий фабрикант, подумать только! Сидит и вот так запросто с ними беседует. Вид у него, конечно, на миллион долларов. И пьет, гад, одну минералку. Все капиталисты здоровье берегут смолоду, чтобы подольше пользоваться своими бабками. А ты их защищай...
– Мне, конечно, хотелось посмотреть, чем я теперь владею. Отправился я на экскурсию по фабрике, – продолжал между тем капиталист Аленочкин. – И в лаборатории мне показали какао-бобы, настоящие. Тут меня словно током ударило – точно такие же в той деревянной фигурке были! Раскрутил я фигурку и отдал содержимое на анализ. Начальник лаборатории так завелся, когда экспертизу провел! Говорит – новый сорт, и свойства у какао-бобов необычные.
– И что, ни на кого это больше впечатления не произвело? – поинтересовался Сильвестр. – Найти новый сорт – это же действительно редкость...
– Он не стал коллег погружать в проблему. Тем более я лично попросил его об услуге, поэтому он сам составлял отчет, сам его мне отправил. Только заметил дополнительно, что вещества, которые обнаружены в оболочке какао-бобов, обладают психо... психо... Кажется, психотропным действием. Я спросил – а как конкретно они могут воздействовать на человека? Он и говорит: тут не моя поляна. Нужно консультироваться у квалифицированного врача. Психиатра или психотерапевта.
– И вы вспомнили про Геннадия Ускова, – констатировал Сильвестр.
– Еще бы мне не вспомнить! Я же этот самый Фонд поддержки малых народов Америки финансировал уже много лет. Они там все меня уважали. Логично было к Ускову обратиться. Тем более у него клиника своя, он известный, уважаемый...
– Да... – протянул Половцев. – А оно вон как обернулось. Я всегда говорил – не стоит уважать кого попало. Ты уважаешь, а он тебе нож в брюхо...
Глаза Аленочкина затуманились. Он отлично помнил все, что происходило с ним в то время. Какой надеждой он был озарен... Как мечтал о том, что выпустит на рынок особый сорт шоколада...
