Хотя Бен Берковиц и был психиатром, он вел себя как нормальный парень. Игер еще не знал, что психиатр
— Итак, ты продолжаешь следить за ходом моих рассуждений? — спросил Берковиц.
— Думаю, да, — осторожно ответил Сэм. — Я никогда не пытался связать секс с вещами, о которых вы говорите, но, возможно, вы правы.
— Ты хочешь сказать, что готов принять такое допущение?
— Думаю, да, — повторил Сэм.
Берковиц рассмеялся. Он был обаятельно уродлив; когда он улыбался, то выглядел на восемнадцать лет — как один из смышленых парней (иногда их называли умниками), охотно писавших письма в фантастические журналы.
— Ну, ты — осторожный сукин сын, не так ли? Напомни мне, чтобы я не садился играть с тобой в покер. Так вот, благодаря фрейдистскому анализу мы получаем полезные объяснения принципам работы человеческого мозга. К сожалению, нам не удается применить похожие принципы для ящеров.
— Почему? — спросил Игер, но почти сразу все понял. — У них есть — как там он у вас называется? — сезон спаривания.
— Правильно — и все получается с первого раза. — Берковиц улыбнулся. — Ты похож на парня с фермы, Игер, но соображаешь — будь здоров!
— Благодарю вас, сэр. — Сэм не считал себя особенно умным.
Барбара, к примеру, могла легко обвести его вокруг пальца. Однако она не скучала в его обществе, значит, он не такой уж деревенщина, как ему порой казалось во время разговоров с разбитными игроками из больших городов.
— «Благодарю вас, сэр», — как и многие разбитные городские парни, Берковиц обладал даром имитатора. Однако в нем не чувствовалось злобы. — Поверь мне, сержант, будь ты балбесом, тебя бы не направили в Хот-Спрингс. То, что происходит здесь, а также проект, которым ты занимался раньше, сейчас самое важное из того, что происходит на территории Соединенных Штатов, — а ты принял участие в обоих проектах. Мало кто может сказать о себе такое.
— Я никогда об этом так не думал, — признался Игер. Теперь он понимал, что ему есть чем гордиться.
— А следовало бы, — заявил Берковиц. — Но вернемся к нашей проблеме, хорошо? Ты верно подметил, что у ящеров есть сезон спаривания. Когда их женщины начинают испускать соответствующий запах, они трахаются до потери сознания. А как только запах исчезает… — Он щелкнул пальцами. — Все моментально прекращается. Получается, что девяносто процентов времени — и на все сто, если рядом нет леди ящер, — они в сексуальном отношении абсолютно нейтральны.
— И они думают, что у нас очень необычные нравы, — заметил Игер.
— Еще бы им не думать! — согласился Берковиц. — Страха рассказал мне, что у ящеров запущена большая научная программа по изучению людей, и они еще не закончили свои исследования. Мы находимся в таком же положении, однако мы начали совсем недавно, а они изучают нас с момента высадки.
— Все из-за того, что они побеждают в войне, — сказал Сэм. — Когда ты опережаешь противника, у тебя появляется возможность заняться тем, что напрямую не связано со сражениями. А когда ты терпишь одно поражение за другим, как мы, то ничего не остается, как решать текущие проблемы.
— Кто ж спорит, — со вздохом подтвердил Берковиц.
Сэм не сомневался, что Берковиц владеет литературным языком не хуже Барбары, однако старается говорить попроще, чтобы люди его понимали. Психиатр продолжал:
— Ну, и как же нам узнать, чем живут ящеры, что у них внутри? Не секс. Значит, они настолько от нас отличаются, что и представить себе невозможно?
— Ристин и Ульхасс говорят, что два других вида инопланетян, которых ящеры покорили, устроены точно так же, — сказал Игер.
— Халесс и Работев. Да, я тоже слышал о них, — кивнул Берковиц, вновь откинувшись на спинку стула.
Его гимнастерка потемнела от пота. Сэм чувствовал, что рубашка прилипла к спине, а ведь он сидел практически неподвижно и ничего не делал. Что будет, если выйти на улицу и поиграть в мяч? Он вспомнил, как выжимал футболку после игры на здешних площадках. Раньше он думал, что помнит, какая здесь погода, но, проводя в Арканзасе неделю за неделей, начинал понимать, что память — проявив милосердие — заблокировала самое худшее.
Он провел рукой по лбу. Поскольку ладонь была почти такой же влажной, не помогло.
— Жарко, — проворчал он не к месту.
— Точно, — кивнул Берковиц. — Я размышлял о Работеве и Халессе. Хотелось бы что-нибудь для них сделать — ведь ящеры держат их в рабстве в течение тысяч лет.
— Я слышал, что они сохраняют верность Императору не хуже самих ящеров, — ответил Сэм. — Они стали почетными ящерами. И мне кажется, что ящеры хотят, чтобы мы разделили их участь.
— Наверное, ты прав, — кивнул Берковиц. — Хочешь услышать кое-что забавное? — Сэм кивнул. — Страха рассказал, что восемьсот лет назад ящеры отправили к Земле зонд. Он доставил целую серию фотографий и много чего еще на планету, которую ящеры называют Родина… и они решили, что мы будем лакомым кусочком, поскольку не сможем сильно измениться за столь короткое время.
Несколько секунд Сэм обдумывал слова Берковица. Потом оба принялись хохотать.
— Вы хотите сказать, что они думали, будто им придется сражаться с королем Артуром и Ричардом Львиное Сердце и… — Он сдался, больше в голову не пришло ни одного имени исторических деятелей прежних времен.
— Именно так они и думали, — подтвердил Берковиц. — Ящеры собирались сражаться при помощи танков и истребителей против конных рыцарей. Покорение Земли должно было занять двадцать минут, а что до потерь… ну, разве что кто-нибудь из ящеров споткнется и разобьет себе нос.
— Мы преподнесли им маленький сюрприз, верно? — сказал Сэм. — С тех пор многое произошло… — Он немного помолчал, пытаясь сосчитать. — С 1142 года или около того.
— Угу. И для нас это хорошо. Но знаешь, тут есть одна странная вещь: если бы они послали зонд в 342 году, а сами прилетели в 1142 году — им предстояла бы легкая прогулка. Или если бы ящеры отправили зонд… — теперь пришел черед Берковица считать в уме, — в 458 году до нашей эры, а сами явились бы в 342 году нашей эры, они бы не встретили почти никакого сопротивления. Их предположение относительно нашего развития оказалось бы правильным, и они легко расправились бы с землянами.
— Да, я об этом не думал, — признался Игер. Да ему и не хотелось размышлять о том, что случилось бы с Землей при таком раскладе. Тут ему в голову пришла другая мысль. — Однако они подготовились с большим запасом, если рассчитывали встретить здесь средневековых рыцарей.
— Немного странно, да? — Берковиц уныло покачал головой. — Я спросил об этом Страху. Он аж вскинулся — так они поступают, когда им кажется, что ты говоришь глупости, ну, ты понимаешь, что я имею в виду? А потом он сказал: «Не следует отправляться на войну, если у тебя нет достаточного запаса инструментов для победы. Мы считали, что у нас есть такой запас».
— Возможно, они сумеют одержать победу, несмотря на наше отчаянное сопротивление, — сказал Сэм.
— Все может быть. — Берковиц посмотрел на часы. — Мне нужно бежать, скоро я должен участвовать в допросе офицера бронетанковых войск ящеров относительно бронебойных снарядов. Всегда рад поговорить с тобой, сержант, у тебя правильный подход к ящерам. Люди, которые начинают общаться с ними, считая, что они все знают, плохо кончают, если ты понимаешь, о чем я говорю.
Игер рассмеялся и отправился на четвертый этаж. Там он обнаружил возбужденных Ристина и Ульхасса.
— Послушайте, недосягаемый сержант Сэм, — сказал Ристин, державший в руках нечто, напоминающее набор бутылочек для маникюра. — Замечательный и великолепный капитан корабля Страха привез с собой большой запас красок для тела. Он поделился ими с нами. Теперь мы больше не будем ходить голыми.
— Хорошо, — спокойно ответил Сэм. — А как вы наносите раскраску: каждый красит себя сам, или вы помогаете друг другу?
