скрежет ножек стула по каменному полу кафе. — А почему вы еще не закрылись, раз у вас совсем нет клиентов? — поинтересовался Йенс.
— В каком смысле, нет клиентов? Вы же здесь, верно? — На лице Мэри появилось насмешливое выражение. — Впрочем, действительно, для обеденного времени у нас тут слишком тихо. К нам теперь, в основном, приходят ужинать. К тому же, армейское начальство наверняка приказало бы меня расстрелять, если бы я закрыла свою лавочку. У нас многие бывают проездом из Денвера и в Денвер, а я их кормлю. Вы же, кажется, тоже из их компании, так вы сказали?
— Угу. — Йенс сделал еще глоток пива и внимательно посмотрел на свою собеседницу. — Могу побиться об заклад, что у вас где-нибудь припрятан пистолет, чтобы отваживать тех из них, кто ведет себя чересчур навязчиво, предлагая свою дружбу.
Мэри рассмеялась.
— Как правило, если плеснуть в них чем-нибудь горячим, они довольно быстро умнеют. — Мэри тоже немного отпила из своей кружки и добавила: — Конечно, приставания бывают разные.
Можно ли рассматривать ее слова как приглашение действовать? Звучало очень похоже. Йенс колебался, главным образом, потому, что воспоминание о позоре, который он пережил, когда попытался переспать со шлюхой в Денвере, все еще причиняло ему острую боль. Если он и сейчас потерпит поражение, что тогда делать? Броситься вместе со своим велосипедом с какого-нибудь утеса? У него была масса возможностей, когда он мчался по 40-ому шоссе, петляющему в горах. Впрочем, риск — это тоже проверка мужественности. Йенс вытянул под столом ноги и, будто случайно, коснулся икры Мэри.
Если она уберет ногу, он встанет из-за стола, чувствуя себя полным кретином, заплатит за жаркое и пиво столько, сколько она скажет, и поедет дальше, на запад. Но Мэри потянулась — медленно, с удовольствием…
«Интересно», — подумал Йенс, — «это движение она подсмотрела в каком-нибудь фильме, а потом примерила на себя, или оно у нее от природы?»
Так или иначе, сердце отчаянно забилось у него в груди.
Ларсен встал, обошел вокруг стола и опустился перед Мэри на одно колено. Именно в таком положении он мог бы сделать ей предложение, хотя на самом деле, в голове у него бродили совсем другие мысли. Почему-то он сомневался, что его новая знакомая сейчас склонна вести светскую беседу.
Когда он поцеловал Мэри, она схватила его за волосы и притянула к себе с такой силой, что он ударился губами о ее зубы. Йенс на мгновение высвободился — с одной стороны, чтобы сделать вдох, а с другой, коснуться языком мочки ее уха, скользнуть вниз по шее. Мэри выгнула спину, точно большая кошка и чувственно вздохнула.
Рука Йенса отправилась под юбку, и Мэри тут же раздвинула ноги. Он осторожно поглаживал ее живот под простыми хлопчатобумажными трусиками, когда подумал про огромное стеклянное окно у входа в кафе. Айдахо-Спрингс небольшой городок, однако, любой прохожий может увидеть, чем они тут занимаются.
— Давай уйдем отсюда, — хрипло предложил он.
Похоже, его вопрос заставил Мэри тоже вспомнить об окне.
— Иди за мной на кухню, — сказала она.
Йенсу очень не хотелось убирать руку, но так она не смогла бы встать. Мэри задержалась на минутку, чтобы достать старое армейское одеяло из-под прилавка, на котором стояла касса. Из-за печки, которую теперь топили дровами, в кухне стояла невыносимая жара, но Йенс этого не заметил. Пот и без того ручьями стекал у него по спине.
Он расстегнул пуговицы белой блузки Мэри, а затем, ловко справившись с лифчиком, положил ладони ей на грудь, сжал, не слишком сильно. Мэри задрожала, и Йенс принялся искать застежку на юбке, нашел, резко дернул молнию вниз. Юбка соскользнула на пол и стала похожа на темную блестящую лужу. Мэри перешагнула через нее, сбросила туфли и быстро сняла трусики.
Пока Йенс изо всех сил сражался со своей одеждой в отчаянной попытке стащить ее с себя, ничего не разорвав, Мэри расстелила на полу одеяло. Йенс не сомневался, что сегодня у него все будет хорошо.
Получилось даже лучше, чем хорошо. Мэри стонала и вскрикивала, и звала его по имени… оргазм они испытали одновременно.
— Господи! — прошептал Ларсен в полном изнеможении. Мэри улыбнулась, ее лицо — наверное, и его тоже — все еще сохраняло следы только что испытанного удовольствия.
— Было просто здорово! — сказала она. — А знаешь, ты, оказывается, настоящий джентльмен.
— В каком смысле? — рассеянно спросил Йенс, который не особенно ее слушал, размышляя о том, сможет ли еще раз повторить свой подвиг — прямо сейчас.
— Ты опираешься на локти, — ответила Мэри.
Услышав ее ответ, Йенс рассмеялся и перестал быть джентльменом — по крайней мере, по меркам Мэри. Она взвизгнула и замахала на него руками. Йенс откатился на бок, а потом сел на колени. Мэри же потянулась за своей одеждой… значит, второй раунд ее не интересует.
Йенс оделся даже быстрее, чем разделся. Если раньше он думал только о своем возрождении из пепла, теперь он вспомнил, что в маленьких городках существуют свои законы — чужаку, развлекающемуся с местными красотками, может очень сильно не поздоровиться.
И тут он задал себе еще один вопрос: должен ли он заплатить Мэри? Если он спросит, и получит отрицательный ответ, то нанесет ей смертельное оскорбление. Если же не спросит, а ответ будет «да», он тоже обидит ее только совсем в другом смысле. Причем в таких ситуациях обычно возникают серьезные дискуссии, весьма нежелательные, особенно, если вспомнить человека с винтовкой, который прятался за занавеской в доме Харви.
Немного подумав, Ларсен нашел компромиссное решение.
— Сколько я тебе должен за обед и все остальное? — спросил он.
Если она решит, что под «всем остальным» он имел две кружки пива — прекрасно. А если посчитает, что речь идет о большем… пожалуйста, Йенс не станет спорить.
— Купюры? — спросила Мэри, а когда Йенс кивнул, ответила: — Тридцати долларов хватит.
Учитывая, как подскочили цены после вторжения ящеров, прекрасное жаркое из цыпленка и пара кружек пива, наверное, так и стоили. Неожиданно Йенс обрадовался, что Мэри не проститутка. Он засунул руку в карман, где лежала пачка денег, размеры которой поразили бы его перед войной, вытащил две двадцатки и протянул Мэри.
— Сейчас принесу сдачу, — сказала она и шагнула в сторону кассы.
— Не дури, — остановил ее Ларсен.
— Я же сказала, что ты джентльмен, — улыбнувшись, проговорила Мэри.
— Послушай, Мэри, когда я вернусь оттуда, куда иду… — начал он, охваченный сентиментальными чувствами, возникшими в его душе благодаря паре кружек пива и испытанному удовольствию.
— Если мы снова увидимся, — перебила его Мэри, — скажешь то, что собирался. А до тех пор я и слышать ничего не хочу. Из-за войны все сделались какие-то чокнутые.
— Истинная правда, — согласился с ней Ларсен и подумал про Барбару в первый раз с того самого момента, как решил немного развлечься с Мэри.
«Получай, сука», — сказал он про себя.
Затем, повернувшись к Мэри, бодро проговорил:
— Большое тебе спасибо… за все. Понимаешь, за все. А теперь мне пора.
— Конечно, — вздохнув, ответила Мэри. — Никто не задерживается в Айдахо-Спрингс… кроме меня. — Она шагнула вперед, чмокнула Йенса в щеку и отошла, прежде чем он успел ее обнять. — Не знаю, куда ты едешь, но будь осторожен, слышишь?
— Буду.
Неожиданно ему захотелось остаться в Айдахо-Спрингс, городке, о котором он не слышал до тех пор, пока не начал планировать свою поездку в Ханфорд.
«Просто поразительно, как полезно иногда поваляться с кем-нибудь на сеновале», — подумал он.
Но внутренняя дисциплина взяла верх над сиюминутными желаниями. Кроме того, уверенности в том, захочет ли Мэри получить от него еще что-нибудь, кроме секса на полу в кухне, не было.
Звякнул дверной звонок, когда он вышел из «Кафе на первой улице». Устроившись поудобнее, Йенс,
