весело насвистывая, налег на педали. В общем, мир совсем не так плох, как ему казалось совсем недавно.
Его переполняло радостное возбуждение, несмотря на то, что ему потребовался целый день, чтобы добраться до Бертаудского перевала, расположенного всего в двадцати милях от Айдахо-Спрингс. Ларсен переночевал в небольшой шахтерской деревеньке Эмпайр, а на следующее утро штурмовал перевал. Ему казалось, что так он не работал никогда в жизни. Он поднялся на высоту в тысячу футов между Айдахо- Спрингс и Эмпайром. Он не только ехал по круто уходящей вверх дороге, но воздух постепенно становился все более разреженным. Бертаудский перевал находился на высоте более чем одиннадцать тысяч футов: 11,315 — гласила табличка.
Йенс остановился на заслуженный отдых. Он был покрыт потом и пылью с головы до ног, а сердце в груди колотилось сильнее, чем когда он занимался любовью с Мэри Кули.
«Неужели люди, живущие по эту сторону гор, не обращают внимания на разреженный воздух Бертаудского перевала?» — подумал он.
Однако щиты и знаки на дорогах сообщали, как добраться до того или иного лыжного курорта. Многие приезжали сюда, чтобы получить удовольствие и развлечься. Йенс покачал головой.
— А я счастлив, что теперь дорога пойдет вниз, — сказал он и сделал большой глоток из фляги, которую наполнил в речушке под названием Барде, протекавшей неподалеку от Эмпайра.
Добросердечные жители шахтерской деревушки дали ему с собой несколько кусков жареного цыпленка, и теперь, с удовольствием жуя крылышко, Ларсен безуспешно пытался отдышаться.
Ему казалось, что жидкости в его бедном теле не осталось ни капли — вся превратилась в пот. Но, осушив флягу, он понял, что ошибся. Ларсен зашел за большой камень — будто кто-нибудь мог его увидеть, если бы он решил помочиться прямо здесь, посреди 40-ого шоссе — и расстегнул молнию.
А в следующее мгновение вскрикнул от неожиданной резкой боли; словно кто-то зажег спичку и засунул ему между ног. В моче он заметил густую желтую слизь.
— Что такое, черт подери? — возмутился он, но тут же все понял. — Господи Иисусе, я подцепил триппер!
Причем не вызывало ни малейших сомнений, в каком месте — в прямом смысле этого слова — он его подцепил. Кто-то занялся любовью с незнакомцем, проезжавшим через Айдахо-Спрингс… Интересно, сколько человек попалось в сети Мэри? Один из них оставил ей подарочек, а она великодушно поделилась с Йенсом Ларсеном.
— Просто здорово, — пробормотал он. — Чудесно.
Он думал, что снова стал нормальным человеком, таким, как все — и вот как обернулось! Надеялся, что избавился от черной тоски, в которую медленно погружался с тех пор, как Барбара начала жить с жалким типом по имени Сэм Иджер. И судьба нанесла ему новый удар. Да еще какой!
Некоторое время Йенс раздумывал, не вернуться ли назад в Айдахо-Спрингс.
Угостить шлюху пулей из «Спрингфилда». Надо же ее отблагодарить. Дорога назад будет совсем легкой — все вниз и вниз. Я смогу проделать двадцать миль за двадцать минут.
Ларсен знал, что преувеличивает свои возможности, но не слишком сильно.
В конце концов, он покачал головой. Нет, хладнокровного убийцы из него не получится — не тот характер. Месть это нечто другое. Ларсену казалось, что все человечество нанесло ему жестокую обиду, и болезнь, которой его наградила Мэри Кули — мелкий тычок по сравнению с несправедливостью судьбы.
Ну, не совсем мелкий. Когда Ларсен забрался на свой велосипед и покатил вниз по западному склону горы, он с ужасом подумал о следующем разе, когда ему захочется помочиться. Перед войной появились сульфаниламиды, которые легко справляются с болезнями, вроде гонореи. А сейчас… Если у какого-то доктора и есть препараты этой группы, он наверняка хранит их для более серьезного случая.
— Ханфорд — проворчал Ларсен, изо рта у него вылетело небольшое облако пара, и он налег на педали, чтобы согреться.
Ну что ж, придется ехать в Ханфорд. Посмотрим, что там у них есть хорошего. Затем он вернется в Денвер и доложит о результатах экспедиции. Ларсен не знал, будет ли от отчета польза и примет ли его к сведению чертов генерал Лесли Гроувс, если ему что-нибудь не понравится. Теперь вообще никто из Металлургической лаборатории не обращает внимания на Йенса Ларсена. Наверное, тратят все силы на то, чтобы подсмеиваться у него за спиной. Уж можно не сомневаться, они еще больше обрадуются, когда он вернется домой с неисправным краном. И Барбара вместе с ними.
Ларсен много раз задавал себе вопрос, почему он тратит столько сил на чертовых ублюдков — и одну настоящую суку — которые не оценили бы, если бы он взял и в одиночку создал атомную бомбу. Но он обещал съездить в Ханфорд, а потом вернуться. Чувство долга заставляло его держать слово.
— Проклятье, если бы не долг, я сейчас был бы женатым человеком, вот вам мое слово, сэр, — выкрикнул он.
Его попросили рассказать о Металлургической лаборатории, находившейся в Чикаго, правительству, тайно перебравшемуся в Западную Виргинию. Он выполнил поручение. Но вернуться назад оказалось совсем не просто, а никому почему-то не пришло в голову объяснить его жене, что не следует спать со всеми подряд, пока муж в отсутствии.
Итак, Йенс Ларсен сделает то, что ему поручили. Но насчет будущего он не давал никаких обещаний. А почему бы не поехать из Денвера на восток?
Он прибавил скорость и быстро покатил вниз по склону. Прохладный воздух, дувший в лицо, принес терпкий аромат сосен из Национального заповедника Арапахо.
— Кто знает, может быть, по дороге в Ханфорд я наткнусь на какого-нибудь ящера, — проговорил он. — Бьюсь об заклад, они меня слушать станут. А ты как думаешь? — спросил он у ветра, который ничего ему не ответил.
Глава XVII
Атвар стоял на песчаном пляже и смотрел на море.
— Здесь самый сносный климат, — заметил адмирал. — Достаточно тепло и сухо… — Налетевший порыв ветра швырнул ему песок в глаза.
Однако это не доставило Атвару ни малейшего беспокойства: мигательные мембраны тут же смахнули песок.
Послышались шаги подошедшего Кирела.
— Даже эта часть Северной Африки не похожа на наш Дом, благородный адмирал, — сказал он. — По ночам зверски холодно — а зима, судя по донесениям разведки, почти такая же ужасная, как и везде на Тосеве-3.
— Сейчас не зима. — На мгновение Атвар повернул глазной бугорок а сторону звезды, которую Раса называла Тосев. Ее свет казался ему слишком резким и белым, совсем не таким, как мягкое сияние родного солнца. — Я решил, что мне следует спуститься на поверхность планеты, чтобы лично оценить ее достоинства.
— Да, для нас тут подходящий климат, — признал Кирел. — В донесениях говорится, что тосевиты из Европы, — он показал на север, на бесконечные просторы голубой, голубой воды, — которые сражались здесь, когда появились мы, постоянно жаловались на то, как жарко и сухо в этой части планеты. Даже местные жители не любят здешнее лето.
— Я уже перестал пытаться понять Больших Уродов, — сказал Атвар. — Я бы назвал их отвратительно невежественными… вот только, если бы они оказались еще более отсталыми, мы бы давно покорили планету.
— С наступлением хорошей… ну, терпимой погоды на землях наших главных врагов ко мне возвращается оптимизм, который я ощущал в начале компании, — сказал Кирел. — Мы постепенно захватываем территории дойче — как на востоке, так и на западе, продвигаемся к столице СССР, а Москва является важным железнодорожным и транспортным центром. Наше положение в Китае упрочилось, несмотря на бандитов в тылу. Американцы несут большие потери.
