я по тебе ужасно соскучился. С любовью, Йенс».
И ряд букв «X» чуть ниже подписи.
Барбара посмотрела на письмо, потом на Сэма, и снова на письмо. Она держала его в правой руке. А левая, которая, судя по всему, не имела ни малейшего представления о том, что делает правая, словно по собственной воле легла на живот поверх старого шерстяного свитера.
— О, Господи, — проговорила Барбара, обращаясь то ли к себе, то ли к Сэму Иджеру, то ли к самому Богу. — И что же мне теперь делать?
— Что
Она посмотрела на него так, словно на минуту забыла о его присутствии, потом заметила свою руку с растопыренными пальцами, прикрывавшую живот, и быстро ее отдернула.
Сэм отшатнулся, точно она его ударила.
— Сэм, прости меня, — воскликнула Барбара. — Я не имела в виду… — Она расплакалась. — Сама не знаю, что я имела в виду. Все вдруг перевернулось с ног на голову.
— Это точно, — согласился с ней Иджер и вдруг, удивляясь своей реакции, рассмеялся.
Барбара сердито на него посмотрела и поинтересовалась:
— Что смешного в таком, таком… — она не закончила фразы, и Сэм ее не винил — разве можно найти слова, которые описали бы то безумное положение, в котором они оказались.
— Вчера вечером я узнал, что стану отцом, — сказал он. — А сегодня уже не уверен, могу ли продолжать считать себя мужем. По-моему, очень забавно.
Хороший сюжет для Голливуда. Нет, пожалуй, слишком фривольный. Жаль. Сэм представил себе Кэтрин Хепберн и Кэри Гранта — или, например, Янга в роли парня, оставшегося с носом. Потрясающий фильм, убьешь несколько часов в кинотеатре и выйдешь, насмеявшись вдосталь.
Но если такое происходит с тобой, это совсем не то же самое, что на экране… в особенности, когда ты не знаешь наверняка, чья роль тебе отведена — Кэри Гранта или Роберта Янга… но практически уверен, каким будет ответ.
Барбара улыбнулась, и Сэму показалось, будто лучик солнца выглянул из-за туч.
— Действительно забавно. Похоже на дурацкий фильм…
— Знаешь, я тоже об этом подумал, — радостно сообщил ей Иджер; сейчас любое, даже крошечное подтверждение того, что их мысли совпадают, было даром Небес.
Тучи снова набежали и скрыли солнце.
— Кому-то будет очень больно, Сэм, — сказала Барбара. — Мне придется заставить страдать человека, которого я люблю. А я не хочу. Но я не знаю, что тут можно сделать.
— Я тоже, — проговорил Иджер.
Он изо всех сил старался не показать ей, как взволнован и обеспокоен. Пользы от этого никакой. Почему-то Сэму вспомнился отбор в профессиональную команду, который он проходил… полжизни назад — тогда он тоже не знал, возьмут его или нет.
Но как ни старался Сэм скрыть свои опасения, они никуда не девались, и его мучили жестокие сомнения. Разве может Барбара его выбрать? Они с Йенсом прожили вместе много лет, а с ним она знакома всего несколько месяцев, да и любовниками они стали совсем недавно. И, вообще, между физиком- ядерщиком и игроком низшей лиги с травмированным коленом, которое каждый раз предупреждает его о том, когда начнется дождь, огромная пропасть.
Но ведь Барбара беременна, она носит его ребенка. Это ведь не мелочь, верно? Господи, в обычных обстоятельствах на них, точно стая растревоженных тараканов, набросились бы возмущенные адвокаты. И полиция. Двоеженство, супружеская неверность… Получается, что вторжение ящеров, которое нарушило привычное течение жизни, не такое уж и зло.
— Милая? — вздохнув, сказал Сэм.
— Что? — устало спросила Барбара, которая снова перечитывала письмо.
Иджер не винил ее, он просто расстроился.
Сэм взял ее руки в свои, и она не стала возражать, но не сжала их, как делала всегда. Край сложенного листка бумаги больно впился Сэму в ладонь, но он заставил себя думать о другом и постарался сосредоточиться на том, что собирался ей сказать.
— Милая, — повторил он и замолчал, словно искал подходящие слова, хотя Барбара знала о словах столько, сколько ему не узнать, даже если бы он прожил сто лет. — Милая, для меня самое главное в мире, чтобы ты была счастлива. Поэтому делай то, что считаешь нужным… поступай, как тебе кажется правильным… я приму любое твое решение, потому что я тебя люблю и не хочу, чтобы ты страдала.
Барбара разрыдалась, спрятав лицо у него на груди.
— А как я должна поступить, Сэм? — всхлипывая, спросила она, голос ее звучал жалобно и совсем тихо; Сэм практически не разбирал слов. — Я тоже тебя люблю, и… и Йенса. А ребенок…
Иджер продолжал ее обнимать, сам с трудом сдерживая слезы. И тут появился Энрико Ферми, который направлялся к ним, держа за руку свою жену.
— Что-нибудь случилось? — спросил он с беспокойством.
— Можно сказать и так, сэр, — ответил Иджер. Неожиданно он понял: физик должен узнать о том, что Йенс Ларсен жив. Он погладил Барбару по спине и сказал: — Милая, покажи письмо доктору Ферми.
Барбара молча протянула письмо. Физик надел очки, прищурился и принялся изучать листок бумаги.
— Какая чудесная новость! — вскричал он, и на его лице расцвела радостная улыбка. Затем, повернувшись к жене, он что-то сказал ей по-итальянски. Она ответила ему с некоторым сомнением в голосе, и улыбка Ферми погасла. — Ой! Как все… сложно. — Он кивнул, довольный тем, что ему удалось найти нужное слово. — Да-да, сложно.
— Уж можете не сомневаться, — грустно согласился с ним Иджер.
— Не просто сложно, — вмешалась Барбара. — У меня будет ребенок.
— Ой! — выдохнули одновременно Ферми и его жена Лаура. — Боже!
Ферми чувствовал себя абсолютно уверенно и спокойно в туманном царстве мысли, куда Сэм Иджер даже и не мечтал проникнуть. Но когда дело доходило до самых обычных жизненных проблем, Нобелевский лауреат ничем не отличался от простых смертных. Когда Сэм это понял, ему почему-то стало легче.
— Мы хотим сказать вам поздравления, — с еще более чудовищным акцентом, чем у мужа, проговорила Лаура. — Но… — она беспомощно развела руки в стороны.
— Вот именно, — согласился с ней Иджер. — Но… Ферми вернул Барбаре письмо.
— Вы прекрасные люди, — сказал он. — И я не сомневаюсь, что вам удастся найти выход, который устроит всех. — Затем, чуть прикоснувшись пальцами к полям шляпы и взяв за руку жену, он развернулся и зашагал прочь.
Сначала Сэма тронул комплимент, который сделал им с Барбарой физик, но довольно быстро он сообразил, что именно хотел сказать Ферми. «Не мое это дело, ребята». Он чуть было не разозлился, но вскоре понял, что физик совершенно прав. Они — Барбара, Йенс и сам Иджер — разберутся со своими проблемами… так или иначе.
Только вот он не знал, каким будет исход.
В тот день они проехали около тринадцати миль, и почти все время молчали. Барбара, казалось, погрузилась в собственные мысли, и Сэм не хотел ей мешать. Ему и самому было необходимо подумать; может быть, Барбара нарочно давала ему возможность осознать случившееся. Ульхасс и Ристин, ничего не замечая, болтали между собой, но когда они пару раз перешли на английский и решились задать какой-то вопрос, в ответ они услышали невнятное мычание, и оставили все попытки привлечь к себе внимание Сэма и Барбары.
Отель «Сент-Луис» на авеню Сент-Луис в Ловленде видал лучшие времена. Еда здесь оказалась хуже, чем та, которой их кормили в столовой колледжа накануне, а комната, выделенная Сэму и Барбаре, совсем маленькой и не слишком чистой.
Зато здесь стояла двуспальная кровать. Увидев ее, Сэм сначала обрадовался; он очень любил спать рядом с Барбарой, такой теплой и желанной. А заниматься любовью в просторной постели было просто чудесно — по крайней мере, до сих пор.
