Вильхорид Маллесон, возглавивший специальную «миссию по делам русского Туркестана».
Едва успел сэр Маллесон появиться в Мешхеде, как через иранскую границу для встречи с ним переправился лидер ашхабадских эсэров граф Доррор. Генерал-майор обещал графу Дорреру всяческую поддержку, в том числе, если потребуется, и военную.
– В северных провинциях Ирана уже находятся двадцать восьмой кавалерийский полк, девятнадцатый Пенджабский батальон, взвод сорок четвертой батареи полевой артиллерии. Как видите, мы не бросаем слов на ветер. Великобритания всегда готова выступить на поддержку своих друзей!
В тот же день граф отбыл в Ашхабад. Вместе с инструкциями он вез деньги, оружие, боеприпасы.
С благословения Маллесона ашхабадские эсэры подняли голову. 17 июня 1918 года они предприняли первую попытку захватить власть. Однако мятеж был тут же подавлен. На помощь ашхабадским большевикам прибыли вооруженные отряды рабочих Красноводска, Кушки, Мерва, Кизыл-Арвата и заставили эсэров и местных националистов сложить оружие.
Урсатьевская – небольшая железнодорожная станция, открытая с четырех сторон ветрам. Вокзал, депо, несколько домишек европейского типа окружены глинобитными кибитками. Около вокзала – одинокие акации, которые чудом выросли в этом безводном крае. Под их редкой тенью расположилась интернациональная рота Хабибуллина, возвращающаяся из Ферганской долины.
Ветер, песок, жара…
Красноармейцы небольшими группами расположились прямо на земле. Одни спят, закрывшись от жгучего солнца и ветра полой шинели, другие чистят оружие, третьи, усевшись в кружок, едят черствые лепешки, сухой урюк и запивают кипятком.
Среди них и Сидней Джэксон. Он осунулся, похудел, загорел. На лбу залегли суровые складки. На нем солдатское обмундирование и красный полинявший бант на груди.
Мимо прошел Хабибуллин – правая рука забинтована, – рядом с ним начальник станции. У начальника усталое лицо давно не спавшего человека. Хабибуллин, ругаясь по-татарски, требовал немедленно отправить его роту.
– Не могу, товарищ, – начальник разводил руками, – что хошь делай, а не могу. Пока не пройдут эшелоны в Ашхабад, не могу. Ты же сам знаешь, там контра голову подняла.
Урсатьевская – узловая станция. Отсюда идут вагоны на север – в Ташкент, на восток – в Фергану и на юг – до самого Красноводска.
К вокзалу, пыхтя и гудя, подошел поезд-броневик. На открытых железнодорожных платформах по бортам уложены плотные тюки спрессованного хлопка. В промежутках установлены пулеметы. На передней платформе – орудие. Паровоз – в середине бронепоезда.
Вокзал сразу заполнили красноармейцы. У крана с кипятком выросла очередь.
Сиднею торопиться было некуда. Он, не спеша, прошелся по перрону. Вдруг его внимание привлек командир. Стройный, высокий, белокурый. Одет тот был, несмотря на жару, в кожаную куртку. В облике командира было что-то знакомое. Когда они встречались? Где? Командир прошел рядом. Сидней увидел у него шрам возле уха. Так это же Петр!
Джэксон бросился, к нему:
– Петер! Петер!
Командир не оглянулся. Сидней забежал вперед и встал перед ним.
– Здравствуй, Петер!
Командир остановился, ласково посмотрел на Сиднея.
– Здравствуй, товарищ! Но я не Петер, ты, видимо, ошибся.
Он не узнавал Джэксона. Но Сидней уже узнал его. По улыбке, по голосу.
– Я Сидней. Сидней Джэксон, помнишь? – И, волнуясь, заговорил по-английски, напоминая о плавании на «Баркаролле».
Английская речь была лучшим доказательством. Командир сразу стал серьезен. Он положил руку на плечо Сиднея.
– Вы?.. Неужели?!
Теперь уж улыбался Джэксон. Он утвердительно кивал:
– Да, Петер… Я!..
Они обнялись. Потом еще раз. Хлопали друг друга ладонями по спине, улыбались, говорили наперебой, мешая русские и английские слова.
Вокруг них образовалась толпа. Красноармейцы соскакивали с бронепоезда и с удивлением смотрели на своего командира чрезвычайного комиссара Центрального Комитета партии и Совнаркома Туркестанской республики Алексея Флорова, который так восторженно обнимался с рядовым красноармейцем.
Хабибуллин, растолкав красноармейцев, подошел к Флорову и четко отрапортовал:
– Интернациональная рота Первого революционного полка, в которой служит рядовым американский гражданин товарищ Джэксон, после успешной операции в Фергане возвращается в Ташкент.
Флоров пожал левую, здоровую, руку Хабибуллина и сказал:
– Джэксона я возьму с собой.
– Товарищ чрезвычайный комиссар, он в нашей интернациональной роте единственный американец! – попытался возразить Хабибуллин, но Флоров был непреклонен.
Тогда Хабибуллин отстегнул маузер и протянул его Джэксону.
