«Засада! – мелькнула мысль. – Комиссар в опасности!» Резким движением тренированного тела Джэксон стряхнул с себя навалившихся'наемников и бросился на выручку командира.
– Товарищ комиссар!
Обозленные неудачей, басмачи выхватили ножи. Лезвия тускло сверкнули в синей темноте ночи. Но это не обескуражило боксера. Его мысли были с Флоровым, которого басмачи уже успели свалить.
Джэксон, не мешкая, бросился на врагов. Прямо перед ним выросла огромная фигура двухметрового великана. Басмач взмахнул рукой, надеясь одним ударом ножа покончить с прытким красноармейцем. Но Сидней был начеку. Отбив левой рукой занесенный над ним нож, Джэксон, как это не раз он делал на ринге, ударил снизу вверх с поворотом тела по жирному подбородку. Басмач, лязгнув зубами, рухнул под ноги своих сообщников. Те на мгновение оторопели. Этим замешательством успел воспользоваться Флоров. Он вскочил на ноги.
– Бей гадов!
Басмачи, словно их кто-то подтолкнул в спину, дружно бросились на боксера и комиссара. Схватка была короткой, жестокой. Кулаки Джэксона не знали пощады. Его удары, точные и неотвратимые, валили наповал. Через несколько минут дюжина басмачей валялась в пыли переулка. Остальные, не выдержав натиска, кинулись бежать, оглашая ночь криками ужаса:
– Шайтан! Злой дух! Шайтан!
О ночной схватке ни Флоров, ни Джэксон никому не рассказывали. Было много других, более важных, забот. Однако после этой ночи они стали всюду бывать вместе.
Проведя несколько митингов среди рабочих и поручив ревкому решительно утверждать революционный порядок, Флоров со своим отрядом направился в город Кизыл-Арват, крупнейший центр Закаспийской области. Оттуда поступали тревожные сведения.
В Кизыл-Арвате находились железнодорожные мастерские, в которых работало около двух тысяч человек. Флоров не мог допустить, чтобы такой коллектив был под влиянием эсэров и меньшевиков.
…С отъездом чрезвычайного комиссара Туркестанской республики контрреволюция в Ашхабаде снова подняла голову. Мятежники захватили почту и телеграф, перерезали линию связи с Кизыл-Арватом и, разбив в уличном бою остатки незначительных сил Ашхабадского ревкома, ворвались в здание Совета. Тут же было создано Закаспийское правительство во главе с Фунтиковым и Доррером.
Новое правительство спешно направило в Кизыл-Арват вооруженную до зубов дружину мятежников. Перед ней была поставлена задача – уничтожить отряд чрезвычайного комиссара.
Из-за нарушения связи Флоров ничего не знал о контрреволюционном выступлении в Ашхабаде. Дружина мятежников, ворвавшись в Кизыл-Арват, застигла его отряд врасплох.
Красноармейцы, забаррикадировавшись в здании Совета, отчаянно защищались, отбивая одну атаку задругой. Однако силы были не равны. Все попытки пробиться на вокзал к бронепоезду оканчивались безуспешно. К вечеру от всего отряда осталась совсем небольшая группа бойцов. Многие из них были ранены. Кончались патроны.
Еще в начале боя Флоров вызвал Мурата.
– Бери коня и выбирайся из города. Любыми средствами сообщи Ашхабадскому ревкому. Мы надеемся на тебя, Мурат!
К вечеру невысокое кирпичное здание Совета было плотным кольцом окружено мятежниками. С гиканьем и свистом они бросались на приступ, всякий раз откатываясь назад.
Сидней вместе с Бровкиным обосновались на чердаке. Они вдвоем затащили туда пулемет и, выбив слуховое окно, вели огонь. Стрелял Степан, а Джэксон помогал ему, заменяя уехавшего Мурата.
Мятежникам удалось поджечь крышу. Дым заполнял чердак. Нечем было дышать. Но бойцы держались до последней ленты. Когда пулемет умолк, Степан сказал Джэксону:
– Ступай вниз! А я тут один справлюсь…
Он вытащил из вещевого мешка три гранаты, которые бережно хранил больше года. Теперь они были кстати.
Джэксон спустился вниз и, вытащив маузер, пристроился у окна. На душе было горько. Сколько они еще смогут продержаться? Час? Сутки?..
У соседнего окна, прислонившись боком к стене, сидел Флоров. Он был ранен. Комиссар левой рукой зажимал рану на животе, а правой держал тяжелый кольт. Увидев Джэксона, он улыбнулся, хотел что-то сказать, но в этот момент мятежники с диким ревом снова бросились в атаку. Джэксон, положив маузер на подоконник, стал торопливо стрелять. Вдруг в толпе атакующих один за другим грохнули взрывы. Это Бровкин бросил с чердака гранаты. Мятежники с воем кинулись обратно. Площадь мгновенно опустела. Джэксон вытер ладонью вспотевший лоб и повернулся к Флорову. Комиссар все так же сидел у окна, только голова его была беспомощно опущена на грудь. Со лба на щеку стекала густая кровь. Джэксон бросился к нему.
– Товарищ комиссар!
Флоров не пошевельнулся. Он был мертв.
– Комиссар убит!..
В комнату, где находился Флоров, собрались остатки его отряда. У многих на глазах были слезы.
Стиснув зубы, Бровкин обвел взглядом товарищей.
– Погибать – так по-русски!
Высоко подняв единственную гранату, он бросился к выходу.
– Ура!
За ним кинулись остальные.
