— Помчатся туда. Но им добираться больше полумили, да еще по траншеям. Думаю, зрелище они упустят.
Мэгенхерд резко бросил:
— Но им станет известно, что я в Лихтенштейне.
— Возможно, да. Но через границу перейти они не смогут. Сюрте придется начинать сначала: запрашивать Лихтенштейн о вашей выдаче и так далее. Но полагаю, у вас с Флетцем хватит влияния, чтобы затянуть это на несколько дней. А к тому времени… — Я пожал плечами.
Девушка заметила:
— Наверно, это Лихтенштейн.
Впереди мерцали огни Мельса и Бальцерса, двух городков почти на самой границе, по ту сторону реки. Нам надо было попасть туда, и все проблемы остались бы позади.
«Роллс-ройс» мчался вперед, отворачивая от огней и спускаясь к реке, берега которой в этом место были территорией Швейцарии. Мы проехали по мосту, повернули на север через Майенфильд и начали подъем к Сент Люцигштайгу — туда, где начиналась танковая трасса.
Справа от нас возвышался крутая скальная стена со снежной шапкой на уровне двух тысяч футов — правое крыло укрепрайона Сент Люцигштайг. Впереди слева темнел гребень Флешерберга — главной опора укреплений. Там начинались первые сооружения — заросшие бугры развалин столетней давности вперемешку с более современными артиллерийскими укрытиями и блиндажами. А дальше — настоящие траншеи, доты, колючая проволока. Слишком темно, чтобы различить детали, но зрелище внушительное.
Из глубины «роллс-ройса» не так легко представить ржавую колючую проволоку, залитые водой траншеи — слишком уютным и неприступным казался автомобиль. Никто не может нас остановить; стоило сказать: «Вперед, шофер!» — и мы проложим путь через границу. И зачем беспокоиться о какой-то колючей проволоке?
Я начинал понимать, как чувствуют себя богачи и почему они так часто просыпаются среди моря забот. Видимо, они так же вот нежатся среди красного дерева и тонкой кожи в салонах своих «роллс- ройсов» и командуют: «Вперед! С нами ничего не может случиться». И случается.
Но сегодня на границе всем придется предъявлять паспорта.
Мимо промелькнули огни: последняя деревня по пути к Сент Люцигштайгу. Морган притормозил, внимательно глядя на дорогу. На обочине торчал щит с надписью, гласившей, что остановка и фотографирование строжайше запрещены. Мы были у цели. «Роллс-ройс» остановился.
Морган выключил фары, вылез из машины и открыл левую заднюю дверцу. Мои руки лежали внутри саквояжа на «маузере». Но он продолжал играть роль идеального шофера. Орудовать топором — не по нему, он только любезно подвез нас к эшафоту.
Я с трудом выбрался наружу. Харви встал между мной и Морганом, достал револьвер и проверил, сколько в нем зарядов. Раньше он этого никогда не делал, профессионал всегда точно знает, сколько у него патронов. Потом повернулся к Моргану и навел револьвер на него.
— Не хватайтесь за оружие.
Морган прошипел сквозь зубы, глядя мимо Харви на меня.
— Я никогда вам не доверял.
— Значит, мы в расчете.
Я обошел его сзади и вытащил из-под плаща огромный револьвер «Уэбли 45». Просидеть всю дорогу на этой штуке!
— Вы забираете машину? — мрачно спросил он. — Но все равно вас арестуют.
— Нет, если мы воспользуемся танковой трассой.
— Но ведь подумают, что генерал замешан в этом деле! — Похоже, он был искренне возмущен.
— Ошибаетесь, сержант. Разве вы забыли? Мы не должны знать о том, что здесь что-то может случиться. А генерал уже влип до самых кончиков усов, и если их ему прищемят, — не надо было нас продавать.
Помолчав, он заметил:
— Генерал продавал людей и покруче вас.
Из-за спины вмешался Мэгенхерд.
— Надеюсь, вы не ждете, чтобы я принял это доказательством его доброты.
Морган презрительно фыркнул и побрел по дороге в Майенфельд, пытаясь сохранить остатки армейской выправки.
Я следил, как он исчез из виду за поворотом, потом пошел взглянуть на заграждение из колючей проволоки.
Метров через двадцать я нашел то, что искал: прореху, наскоро затянутую двумя нитями проволоки. Дождавшись появления луны, по другую сторону я различил едва заметную дорогу, сворачивавшую направо.
Мисс Джермен спросила из-за моей спины:
— Это и есть танковая трасса?
— Она самая. — Я вытащил револьвер Моргана, чтобы тот не мог выстрелить, открыл затвор, поймал верхнюю нить проволоки между курком и затвором и стал крутить из стороны в сторону. Кусачки не ахти, но в конце концов сработали.
Девушка заметила:
— Нелегко будет ехать без огней. Да и дорога заросла.
— Ее наверняка чистят раз в несколько лет. И все, что может снести на пути легкий танк, сшибет и «роллс-ройс».
— А вы с ним справитесь?
Я пожал плечами.
— Лучше уж «роллс-ройс» поведу я, — предложила она.
— Не сходите с ума. Чтобы вы знали: вы не участвуете в дальнейшем путешествии, а возвращаетесь пешком в Майенфилд и ждете, пока завтра за вами не приедут.
Она поспешно заявила:
— Когда отец служил генерал-губернатором, у него был «фантом». Тогда я научилась его водить. Лучше за руль сесть мне.
Я хотел спросить, где ее отец был губернатором, но понял, что верю и так. Ее предложение имело смысл: машина требовала навыков, уже лет тридцать вышедших из употребления.
Пока я занимался второй проволокой, она сказала:
— И у вас с Харви руки будут свободны.
Еще один довод.
— Если, конечно, вы не считает, что я — на стороне врага.
Я покачал головой.
— Нет, не думаю, иначе вы не лезли бы под пули. Я просто не был уверен, что вы отдаете отчет в опасности прослушивания телефонов и вообще… Стоит кому-нибудь сказать: ' А вчера секретарша Мэгенхерда звонила из Монтре», — и понеслось! А результат — хуже предательства.
Я помолчал, потом спросил:
— Так кому вы звонили?
— Человеку, который содержит нечто… вроде лечебницы. В горах возле Шамони. Для Харви. Я знаю, он вылечил одного человека, который слишком много пил, и подумала, что он может помочь…
— Почему вы не сказали мне правду?
— Не знаю, — тихо вздохнула она. — Мне это казалось… слишком личным. А вы меня всерьез не принимали…
— Даже если вы его уговорите, проблем хватит.
— Я не уверена, что справлюсь. Но я попробую, и уже сказала мистеру Мэгенхерду, что ухожу от него.
Может быть, в конце концов она меня и убедила. Лопнула вторая проволока.
Она спросила:
