– Кто вносил в него записи – капитан?
– Нет, старший помощник. Капитан ведет чистовой официальный журнал, но туда вносятся в основном записи, касающиеся личного состава. 'Смит получил нагоняй; Браун уронил за борт носок; кошка родила котят' – что-то вроде этого.
Я кивнул, потом вдруг зевнул.
– Прошу прощения. И что дальше – вы покажете журнал кому-то, знающему норвежский?
– Думаю, пока нет. Ведь мы не собираемся устраивать шумиху, верно?
– Ну, шумихи было уже предостаточно, и устраивали ее все, кто считал, что журнал у меня... Но что вы предлагаете?
– Я хотел попытаться разобраться в этом сам, проверить все записи и тому подобное.
– Здесь вам будет удобно?
– Да, конечно. А вы бы хотели немного поспать, верно? Как спина?
– Вроде ничего, но ночь в самом деле выдалась нелегкой.
– И весьма насыщенной, – добавил он с самой невинной миной. – Вы не ожидаете никаких осложнений с их стороны?
– Надеюсь, Макби после этого на пару дней угомонится.
Вилли кивнул и задумчиво наморщил лоб.
– Думаю, он послал этих двоих из-за того, что я сказал тогда у него дома.
– И из-за того, что я сказал до того, и что Фенвик сказал до меня, а до него, возможно, Стэн. – Я слишком устал, чтобы выслушивать его соболезнования. – В холодильнике пиво и яйца – хотя нет, яйца, кажется, кончились. Дверь – на замке, а я – в постели.
Через минуту я уже спал.
Проснулся я около трех, весь мокрый и потерявший ориентировку, как это бывает обычно после глубокого дневного сна.
Постепенно я все же вспомнил, кто я, где я и почему. Надел свежую рубашку и, нетвердо шагая, вышел в гостиную.
Вилли все еще склонялся над столом, пепельница полна окурков, рядом тарелка с крошками чего-то съестного, пустая кофейная чашка, банка из-под пива, какие-то бумаги, географический атлас – и судовой журнал. С всклоченными волосами и кое-как закатанными рукавами рубашки сам Вилли выглядел ненамного опрятнее.
– Как дела? – спросил я.
– Почти закончил. А вы неплохо вздремнули.
– Очень даже. – Я пошел на кухню, взял в холодильнике банку пива и вернулся в комнату.
Вилли встал, потянулся и опять закурил.
– Я почти разобрался с записями по последнему рейсу 'Скади'. Позвонил одному знакомому, который хорошо знает норвежский, и он кое-что перевел. Это безопаснее, чем показывать весь журнал.
Я кивнул.
– И что же там было?
– Ну, в общем... – Он зашуршал бумагами. – Они шли от Бергена в Эдинбург, оттуда – в Гетеборг в Швеции. Потом Стокгольм, Хельсинки, Таллин.
– Что-что?
– Таллин – это в Эстонии. По ту сторону Финского залива от Хельсинки. Интересно, какой был груз.
– В последний раз в трюме были рулоны газетной бумаги и лес на палубе.
– Возможно. В Таллине судно стояло два дня. – Вилли перелистывал жесткие, бугристые листы судового журнала. – Четырнадцатого утром они вышли в море.
– Отлично, а что там говорится о неполадках с двигателем?
Он перевернул еще одну страницу.
– Неполадки проявились вечером пятнадцатого. Насколько я понял, какая-то деталь вышла из строя, и им пришлось остановить один двигатель. 'Скади' был оснащен дизелями, вы не знаете?
– Мне вообще кажется, что его двигали только вера, надежда и любовь.
Вилли нахмурился.
– Ну, если речь идет о дизелях – именно потому в машинном отделении были только старший механик и трое из его команды. Два дизеля фирмы 'Бурмейстер ог Вайн' по тысяче лошадиных сил каждый работают на один гребной вал. Если остановить один двигатель, мощность и скорость, естественно, сокращаются вдвое. – Он провел пальцем по всем колонкам. – И, знаете, все сходится. Скорость упала до пяти узлов, что соответствует пройденному расстоянию. Я проверил это по карте. Похоже, что шестнадцатого числа один дизель не работал – вот последняя запись в журнале. А на следующий день произошло столкновение. – Вилли перевернул последнюю перепачканную страницу, которая осталась незаполненной.
– Старший помощник вносил записи ежедневно? – Я взял в руки и перелистал журнал.
– Скорее всего, да. Ведь это его ежедневная обязанность.
