– И ты свела ее с психиатром?
– Пыталась. То есть я устроила ей свидание с доктором Радио. Но ничего не получилось.
– Почему?
– Моника не из тех, кто верит в лечение. Она считала, что сама справится со своими бедами.
Я кивнул. Это мне было известно.
– В тот раз, – сказал я, – ты спросила меня, любил ли я Монику.
– Да.
– И что же заставило тебя задать этот вопрос?
– Моника думала, что ты ее не любишь. – Дина принялась кусать ногти. Впрочем, кажется, от ногтей ничего уже не осталось. – И естественно, считала себя не достойной любви. В этом мы похожи. Но есть и различие.
– Что за различие?
– Моника чувствовала, что есть в этом мире одно существо, которое будет любить ее всегда.
Ответ я знал заранее:
– Тара.
– Конечно. Она подловила тебя, Марк. Впрочем, ты, наверное, и сам это знаешь. Это не было случайностью. Она хотела забеременеть.
Печально, но я не удивился. Я вновь попытался, как подобает хирургу, все разложить по полочкам.
– Итак, Моника считала, что я ее разлюбил. Боялась, что буду настаивать на разводе. Это ее угнетало. Она плакала по ночам. – Я умолк. Собственно, и обращался я не столько к Дине, сколько к самому себе. Развивать эту мысль мне не хотелось, но останавливаться было поздно. – Здоровье у нее слабое. Она постоянно нервничает. И тут звонок Рейчел.
– Твоей бывшей приятельницы.
– Да.
– Кроме того, Моника знала, что ты хранишь ее фотографию.
Я закрыл глаза. В ушах зазвучала музыка, которую я слышал в машине Моники. Музыка наших студенческих лет. Музыка, которую я когда-то слушал вместе с Рейчел.
– И тогда, – сказал я, вновь глядя на Дину, – Моника наняла частного детектива, чтобы выяснить, продолжается ли наш роман. А он сделал эти снимки.
Дина кивнула.
– У нее появилось доказательство, что я собираюсь оставить ее ради другой женщины. Предлог – психическое нездоровье. Я заявлю, что она не способна выполнять материнские обязанности. Я известный и уважаемый врач, а у Рейчел связи в прокуратуре. Все кончится тем, что Тару, единственное существо, которое Монике дороже всего на свете, возьмут под опеку.
Дина поднялась из-за стола, сполоснула стакан и наполнила его водой. Я задумался над тем, что же случилось в то утро. Почему я не услышал звона разбитого стекла? Почему не услышал чужих шагов?
Все очень просто. Потому что чужих в доме не было.
– И что же потом? – Глаза у меня наполнились слезами.
– Ты сам знаешь, Марк.
Я сощурил глаза.
– Я не думала, что она способна на это, – сказала Дина. – Считала, что просто пугает. Моника ведь была так подавлена. Когда она спросила меня, не знаю ли я, как раздобыть оружие, я думала, она хочет покончить с собой. Мне и в голову не могло прийти, что…
– …она хочет покончить со мной.
Внезапно стало трудно дышать. Навалилась страшная усталость. Даже заплакать не было сил. И все же кое-что осталось неясным.
– Ты сказала, что Моника просила тебя достать пистолет.
Дина кивнула.
– Ну и…
Она покачала головой:
– Нет. Да и откуда бы? Моника сказала, что оружие есть дома, у тебя в столе, но она не хочет оставлять следы. И тогда Моника обратилась к человеку, чьи сомнительные связи могли оказаться полезными.
– К Стейси. – Все встало на место.
– Да.
– И Стейси достала ей пистолет?
– Не думаю.
– Отчего же?
– В то утро Стейси приходила ко мне. Видишь ли, мы с Моникой решили навестить ее вместе. Так Стейси
