довольно ясно обрисовал перед ним ее привилегированное положение. Она была заметной фигурой на нескольких карнавалах (которые, по словам Алоизиуса, вполне адекватно отражали неофициальную иерархию новоорлеанского общества), хотя никогда не была королевой карнавала. После того, что Хантер узнал о матери Даффи, он не слишком удивлялся этому. Безусловно, люди, пренебрегающие общепринятыми правилами, не могут царить в этом обществе.
Прошлое Даффи принадлежало совсем иному миру, нежели его собственные детство и юность. Но все же у них было и что-то общее. Хантер состроил гримасу отвращения при мысли об Эмили и Роджере и общественных правилах маленького городка, который считал своим домом. Мир делился на имущих и неимущих, и близняшки не должны были пересекать его границ.
Хантер остановился на светофоре в Луизиане и залюбовался затылком Даффи. Ему было плохо видно, так как его джип был выше «БМВ», но он готов был поручиться, что ее голова вскинута самым решительным образом. Усмехнувшись, Хантер двинулся вперед на зеленый, задумавшись, как, интересно, она отреагирует на его следующий ход в этой игре.
Район улицы Перрией отличался благословенным наличием хороших дорог и роскошью, зачастую несвойственной окрестностям Нового Орлеана. Хантер остановился возле Даффи и одновременно с ней вышел из машины, почти почувствовав прикосновение ее тела, когда он повернулся закрыть свою машину, а она – свою. На самом же деле они стояли на приличном расстоянии друг от друга. Озадаченный такой силой ощущений, он несколько минут помедлил, прежде чем направиться через небольшой тротуар, ведущий к подъезду.
Даффи ждала его невозмутимо, спокойно, полностью себя контролируя. Или же она так хорошо умеет притворяться? Хантер позволил себе коснуться ее локтя, когда они поднимались по ступеням на крыльцо, но не стал брать ее под руку. Он хотел ее – он был уже на грани, задыхался от желания, но ничего не предпринимал. После просчета с леденцами он не хотел совершить уже вторую оплошность за день.
– Было весело, – сказала Даффи, остановившись у одного из двух огромных кресел-качалок по обеим сторонам двери.
В ее руке был ключ, но она не спешила им воспользоваться. Неожиданно у Хантера возникло смутное ощущение, что она не хочет его впускать. Но зачем отталкивать его после всех этих призывных сигналов? Что же получается – он хочет войти, а она собирается отправить его восвояси?
Приблизясь, он обратился к ней еще более охрипшим голосом, чем раньше:
– Сегодняшний день еще не окончен.
Даффи стояла так близко от него, что он ощущал ее дыхание.
– Разве нет? – Задавая этот вопрос, она поднесла руку к его груди.
Проклятие, теперь она чувствует, как часто бьется его сердце. Хантер одной рукой сжал руку Даффи, а другой легонько приподнял ее подбородок. Улыбаясь ей прямо в глаза, он сказал:
– Благодарю за мой самый лучший поход на джазовый фестиваль.
– Но мы были там совсем недолго. – Даффи немного согнула пальцы, и Хантер мог бы поклясться, что его сердце забилось еще чаще только от этого жеста. – И мы даже ничего не ели. А процесс еды – это важная часть посещения джазового фестиваля.
Хантер обхватил ее лицо руками.
– Еда ничего не значит, – сказал он, заставляя себя медлить, тогда как единственным его желанием было жадно приникнуть к ее губам – он весь день умирал от этой жажды.
Он поглаживал ее затылок большими пальцами. Ее глаза стали еще больше; ее губы приоткрылись, маня его.
– Намного важней собеседник, – продолжал он, придвигаясь к ней так, что только шепот мог просочиться меж их телами.
Даффи подалась навстречу ему, и он едва не выругался – так сильно резануло в паху. Она еще не прижалась к нему. Он не мог описать Даффи происходящее, но даже простое касание ее ног в шортах заставляло его кровь быстрее бежать по венам.
Заглушая работу мозга.
Чем, вероятно, и объясняется то, почему, когда ключи звякнули в ее руках, он кивнул и они почти вплотную друг к другу двинулись вперед, к входной двери.
«Войди, и ты пропал».
Этот голос возник неизвестно откуда, возобладав над всеми остальными мыслями, преодолев даже его столь явное сексуальное возбуждение. Если он проведет ночь с Даффи, то станет точно таким же, как и все другие мужчины, которых она использовала и бросила. Ну и ладно – протестующе возопил его основной инстинкт.
Хантер перехватил руку Даффи, прежде чем она успела вставить ключ в замок.
– Позвольте?
Удивленная, Даффи произнесла:
– Конечно. Очень старомодно, но мне нравится.
Хантер кивнул. Если бы она только знала! Он вставил ключ в замок, потом повернулся к Даффи. О, она томилась по нему! Ее грудь быстро вздымалась и опускалась, а сквозь облегающую лайкру топика были ясно видны напряженные соски. Хантер сдержал стон и склонился над ней. Снова взяв ее лицо в ладони, он выдержал ее взгляд, затем приблизился к ней губами.
Поцелуй оказался кратким. Почти сдержанным. Скорее закуска, чем первое блюдо.
Но это подстегнуло Хантера. Ее губы призывно раскрылись. Стон, вырвавшийся у нее, когда он оторвался от ее губ, едва не свел его с ума. Он обожал женщин, не скрывающих своей реакции во время секса. Но еще более этого его потрясла собственная реакция на поцелуй – это было не только желание, но и неожиданно накатившая волна нежности.
