Они смотрели друг на друга через стол. На лотке появилась новая порция входящих документов, и внушительная стопка опасно накренилась, готовая в любой момент соскользнуть на пол. Ребус ел сэндвич с сыром и луком, заказанный у Джино. Быстрая, удобная еда. Одним из безусловных достоинств холостяцкой жизни является то, что можно есть все что душе угодно без зазрения совести: лук, пикули, колбасу, сэндвичи с яйцом и помидорами, тосты с бобами в соусе карри и другие деликатесы, столь любезные мужской половине человечества.
– А ты?
Флайт не спеша потягивал из банки кока-колу, время от времени глухо рыгая, не раскрывая рта. Он успел выслушать рассказ Ребуса и встретиться с Джен Кроуфорд. Сейчас ее уже препроводили в другой кабинет – отпаивать чаем и делать официальное заявление под сочувственными взглядами женского персонала. Флайт и Ребус искренне надеялись, что ей не придется иметь дела с Лэмом.
– Ну?
Флайт потер костяшками пальцев свой правый глаз.
– Не знаю, Джон. С этим делом у всех поехала крыша. Ты неожиданно исчезаешь, запудрив мозги прессе, твое фото красуется в передовицах по всей стране, кто-то имитирует почерк убийцы, потом у тебя появляются какие-то безумные идеи по поводу блошиных рынков и вставных челюстей. А теперь еще это… – Он широко раскинул руки, словно умоляя Ребуса поставить мир обратно с головы на ноги и создать хотя бы иллюзию порядка. – Это уже слишком!
Ребус откусил кусок сэндвича, медленно прожевал.
– Но это укладывается в рамки нашей модели, верно? Судя по тому, что я читал о психологии серийного убийцы, его первая попытка, как правило, проваливается. Он еще не совсем готов, детали его плана не разработаны до конца. Стоит жертве вскрикнуть, он тут же начинает паниковать. У него еще не отточена техника. Он не догадывается закрыть жертве рот, так что она может кричать во все горло. Потом он обнаруживает, что человеческая кожа и мышцы гораздо крепче, чем кажутся на первый взгляд. Может, он насмотрелся ужастиков и подумал, что это легко, все равно что резать масло. Поэтому он только поранил ее, не причинив серьезного вреда. Может, нож был недостаточно острым, кто знает… Важно то, что он испугался и убежал.
Флайт слегка пожал плечами.
– И она никуда не обратилась, – заметил он, – вот что странно.
– Но она обратилась сейчас. Скажи мне, Джордж, много ли жертв изнасилований обращается к нам? Кто-то рассказывал мне, что одна из трех. Джен Кроуфорд – маленькая робкая женщина, испуганная до смерти. Все, что она хотела, – это забыть весь этот ужас, но так и не смогла. Ее совесть не позволила ей забыть. Ее совесть привела ее к нам.
– И все-таки мне это не нравится, Джон. Не спрашивай меня почему.
Ребус доел сэндвич и неторопливо вытер руки.
– Инстинкт старого полицейского? – спросил он, не без легкого сарказма.
– Может быть, – отвечал Флайт, не обращая внимания на саркастический тон, – в ней есть что-то подозрительное.
– Поверь мне. Я с ней разговаривал. Я словно пережил все это вместе с ней. И я верю ей, Джордж. Я думаю, это был он. Двадцатого декабря прошлого года. Это была его первая попытка.
– А может, и не первая, – сказал Флайт, – может, есть и другие жертвы, которые до сих пор молчат.
– Может быть. Но она-то пришла к нам. Вот что по-настоящему важно.
– И все-таки я не понимаю, какой нам от этого толк. – Флайт взял со стола лист бумаги и начал читать вслух записи Ребуса, – «…его рост примерно метр восемьдесят, белый, волосы каштановые, как мне кажется. Он быстро убежал, и поэтому я не смогла разглядеть его лицо». – Он положил листок на стол. – Это многое проясняет, не так ли?
Да, хотел ответить Ребус, конечно да. Потому что теперь я уверен, что Оборотень – мужчина, а раньше не был в этом уверен. Но за последние несколько дней он и так здорово осложнил жизнь Флайту, а потому заговорил о другом:
– Визит мисс Кроуфорд может сослужить нам службу, Джордж.
– Какую же службу, скажи мне, ради бога? – Флайт допил кока-колу и метнул банку в металлическое мусорное ведро; она гулко прогрохотала по его стенкам.
Когда грохот наконец прекратился, Ребус заговорил:
– Видишь ли, Оборотень не знает, что мисс Кроуфорд не успела толком его разглядеть. Мы должны убедить ее показаться на публике. Пусть повертится перед телекамерами! «Та, что смогла убежать»! Ну а потом мы, разумеется, заявим, что она дала нам детальное описание ублюдка. Если это его не испугает, то его ничем не проймешь.
– Испугать! Все, что ты делаешь, направлено на то, чтобы испугать его! Но для чего? А вдруг он и в самом деле испугается? Тогда он просто перестанет убивать и мы никогда его не найдем!
– Нет, он не такой, – авторитетно заявил Ребус. – Он не перестанет убивать, потому что это сильнее его. Ты заметил, что убийства стали происходить все чаще и чаще? Может, он уже успел совершить еще одно убийство, но мы пока не обнаружили тело. Он одержимый, Джордж. – Флайт взглянул на него, думая, что он шутит, но Ребус был серьезен, как никогда. – Я в этом убежден.
Флайт встал и подошел к окну:
– Может, на нее напал не он.
– Может быть, – вздохнул Ребус.
– А что, если она откажется показываться на публике?
