– И он может стать зацепкой?
– Да, сэр. – Ребус внезапно засомневался, стоит ли заваривать эту кашу. Дай бог, чтобы игра стоила свеч. Если выяснится, что он в личных целях использовал полномочия лондонской полиции, он в одночасье окажется без работы, с перспективами такими же радужными, как у чистильщика сапог на нудистском пляже.
Но Лейн все же дал ему адрес и даже добавил фамилию Кенни.
– Уоткис, – сказал он, – его адрес: многоэтажный дом Педро-Тауэр, Черчилл-Эстейт. Я думаю, это где-то в Хакни [22].
– Спасибо, сэр, – сказал Ребус.
– Да, кстати, – спохватился Лейн, – вы слушаете, инспектор Ребус?
– Да, сэр?
– Судя по тому, что мне говорили об этом квартале, вам потребуется охрана, если надумаете ехать туда. Понятно?
– Что, неспокойно там, да, сэр?
– «Неспокойно» – это еще мягко сказано, сынок. Мы там тренируем наших десантников. Там просто настоящий Бейрут.
– Спасибо за совет, сэр. – Ребус хотел добавить, что когда-то и сам служил в Специальном военно- воздушном полку и потому сильно сомневается, что столкнется в Педро-Тауэр с трудностями, каких ему не доводилось испытывать на базе СВВП в Херефорде. И здесь и там надо держать ухо востро. Ребята- строители играли в пул [23], громко переговариваясь на кокни с примесью ирландского акцента. Песня «Рожденный быть свободным» умолкла. Ребус допил свою пинту и заказал еще.
Кенни Уоткис. Значит, существует связь, и весьма ощутимая, между Томми Уоткисом и приятелем Саманты. Как такое могло произойти в городе с населением в десять миллионов душ? Ребус вдруг почувствовал, как его охватывает приступ клаустрофобии. Словно рот ему завязали шарфом, а на голову нахлобучили шерстяной мешок.
– Я бы на твоем месте поостерегся, приятель, – сказал ему бармен, когда Ребус протянул руку за второй пинтой, – как бы эта штука тебя не прикончила.
– Если я сам ее раньше не прикончу, – парировал Ребус и поднял кружку к губам, подмигивая бармену.
Водитель такси наотрез отказался везти его в Черчилл-Эстейт:
– Я вас высажу в двух кварталах оттуда и покажу, как дойти, но сам ни за что туда не поеду.
– Идет, – сказал Ребус.
Итак, он доехал на такси до того места, где его высадил водитель, и прошел пешком оставшийся путь. Все выглядело не так уж плохо. На окраинах Эдинбурга он видал кварталы и похуже. Здания из серого бетона, осколки битого стекла под ногами, заколоченные окна и стены, исписанные названиями местных банд. Видимо, банда «Джиз» была здесь самой влиятельной. Но встречались названия настолько причудливые, что Ребус не мог разобрать ни слова. Какие-то ребята катались на скейтбордах на площадке, сконструированной из ящиков, досок и кирпичей. Поистине, голь на выдумки хитра. Ребус остановился на минутку посмотреть на них: судя по всему, эти ребята – настоящие профи.
Ребус подошел к району жилой застройки, состоявшему из четырех многоэтажек. Он искал какой-нибудь опознавательный знак, как вдруг что-то шмякнулось позади него на тротуар. Он опустил глаза. Это был сэндвич, по виду сэндвич с салями. Он поднял голову, окидывая взглядом этажи дома, и как раз вовремя, потому что сверху прямо на него летел какой-то огромный черный предмет.
– Господи! – Он едва успел вскочить в вестибюль, как на тротуар с грохотом обрушился телевизор, разметав осколки стекла, пластмассы и металла. Мальчишки на площадке заревели от восторга. Ребус осторожно высунулся из подъезда и поднял голову: никого. Он тихонько присвистнул. Он был поражен и немного испуган. Несмотря на оглушительный грохот, никто не проявил ни тени любопытства.
Интересно, какая телепередача могла так разозлить кого-то, что он выкинул из окна свой телик?
– Каждый из нас в душе критик, – пробурчал Ребус себе под нос. И добавил: – ПТНФ.
Он услышал, как открылись двери лифта. На площадку вышла молодая женщина: грязные волосы, выкрашенные в соломенный цвет, золотая сережка-«гвоздик» в носу и еще по три – в каждом ухе, на горле татуировка в виде паутины. Она толкала впереди себя детскую складную коляску. Выйди она на минуту раньше, и на ее голову свалился бы телевизор.
– Простите… – начал Ребус, силясь перекричать вопли пассажира коляски.
– Что?
– Это Педро-Тауэр?
– Это там. – Она показала острым ногтем на один из трех соседних домов.
– Спасибо.
Она бросила взгляд туда, где приземлился телевизор.
– Дети хулиганят, – сказала она, – вламываются в квартиру, бросают из окна сэндвич. Прибегает собака, чтобы его сожрать, – и что? Они швыряют в нее чертов телик. Только грязь разводят… – Похоже, эта история ее позабавила, и только.
– Хорошо, что я не люблю салями, – заметил Ребус. Но она уже катила по улице, ловко маневрируя между кучами свежего мусора.
– Если ты сию же минуту не заткнешься, я тебя придушу, клянусь богом! – орала она на своего отпрыска.
