– Что ж, это справедливо, – согласился Флайт, – тогда пошли на рынок.
Галерея
Флайт с трудом удерживал в руках полдюжины огромных коричневых бумажных пакетов с плодами (в буквальном смысле этого слова) своих попыток найти Арнольда. Он расспросил уже троих или четверых лоточников. Ребус отказался от бесплатных бананов, апельсинов, груш и винограда, хотя Флайт настойчиво уговаривал его принять подношения.
– Это местный обычай, – сказал он, – они обидятся, если ты откажешься. Это все равно что житель Глазго предлагает тебе выпить. Неужели ты откажешься? Нет, потому что иначе ты смертельно обидишь его. То же самое и с этими ребятами.
– Но что мне делать со всеми этими чертовыми бананами?
– Съесть, – проговорил Флайт. И таинственно добавил: – Если ты, конечно, не Арнольд.
Он отказался объяснить Ребусу, что имел в виду, а тот решил не задумываться над смыслом его слов. Они переходили от лотка к лотку, кое-где задерживаясь. Они напоминали двух домохозяек, которые придирчиво выбирают овощи и фрукты, ощупывая манго и баклажаны, сравнивая цены на разных лотках, перед тем как в конце концов что-то купить.
– Эй, Джордж!
– Черт меня подери, Джордж, где ты пропадал все это время?
– У тебя все нормально, Джордж? Как дела на любовном фронте?
Ребусу казалось, что половина уличных торговцев и большая часть их помощников знакома с Флайтом. Неожиданно Флайт кивнул в сторону одного из лотков – туда, где по улице улепетывал какой-то человек.
– Джим Джессоп, – сказал он. – Пару недель назад его отпустили под залог, а он скрылся от правосудия.
– Может, нам надо…
Но Флайт покачал головой:
– В другой раз, ладно, Джон? Этот маленький мерзавец был чемпионом по бегу на длинные дистанции. Я сегодня почему-то не настроен бегать. А ты?
– Справедливо, – согласился Ребус, отдавая себе отчет в том, что на этой территории он всего лишь турист, сторонний наблюдатель. Это территория Флайта.
Тот уверенно шагал, рассекая толпу, болтая с лоточниками, чувствуя себя здесь как дома. Перекинувшись парой слов с продавцом свежей рыбы, Флайт вернулся с пакетом свежих мидий и морских гребешков и новостями об Арнольде. Он завел Ребуса на тротуар, за лотки, а потом в узенький проулок.
– Превосходные мидии, – сказал он, приподнимая один из пакетов, – просто прелесть. Варятся быстро. Большую часть времени тратишь на то, чтобы отмыть и отчистить их щеткой.
Ребус покачал головой:
– Ты полон сюрпризов, Джордж. Вот уж не думал, что ты у нас повар экстра-класса.
Флайт задумчиво улыбнулся в ответ.
– И морские гребешки, – добавил он, – Марион их обожает. Я подаю их с соусом и свежей форелью. Но и тут все упирается в подготовку. Само приготовление – это ерунда.
Очевидно, Флайту очень нравилось раскрываться перед Ребусом с необычной стороны, хотя он и не сумел бы объяснить почему, как не сумел бы объяснить, почему он так и не сказал Ребусу, что Лиза поехала в Олд-Бейли; он лишь невнятно пробормотал, что посадил ее в машину и что с ней все в порядке. Он был уверен, что поступает правильно; Ребус и так весь на нервах, и если он узнает, что Лиза не в безопасном месте, то, чего доброго, помчится очертя голову прямо в Олд-Бейли, выставив себя дураком «прямо под носом у Фемиды с завязанными глазами». А Флайт все еще чувствовал себя ответственным за Ребуса, хотя и обузой тот был порядочной.
Пройдя по узенькому проулку, они вышли к небольшому жилищному массиву. Дома были относительно новыми, но краска уже успела облупиться с подоконников. Прямо перед ними раскинулась детская площадка, откуда доносились вопли и крики. Бетон в окружении бетона. Кусок трубы, ставший туннелем, пещерой, местом для игры в прятки. Качели, доска да загаженная песочница.
Однако детская фантазия не знает границ: давай играть в больницу, я – доктор, а ты – больной; на неизвестной планете разбился космический корабль; у настоящих ковбоев нет подружек; нет, нет, ты должен меня преследовать, потому что я солдат, а ты – охранник; представь, что это никакая не труба.
Понарошку… Они играли так самозабвенно, словно все было не понарошку, а взаправду. Они не могли стоять спокойно на месте, прервать игру хотя бы на минуту, чтобы перевести дух. Они кричали, прыгали, выдумывая все новые и новые затеи. Ребус даже устал, наблюдая за их возней.
– Вот он, – сказал Флайт, показывая на скамейку у края площадки. Там сидел Арнольд. Он сидел, напряженно выпрямив спину и обхватив колени руками; сосредоточенное выражение его лица не отражало никаких эмоций. С таким лицом посетители зоопарка заглядывают в клетки с дикими животными. Это было заинтересованное выражение лица; несомненно, Арнольд был заинтересован. Один его вид внушал Ребусу отвращение. Но Флайт, очевидно, был настроен благодушно. Он подошел к скамейке и присел рядом с Арнольдом. Тот резко повернулся, и в его глазах мелькнул страх, а рот удивленно округлился. Потом он шумно выпустил воздух.
– Это вы, мистер Флайт. Я вас не узнал. – Он кивнул на пакеты. – По магазинам ходили? Это хорошо.
Его голос был ровным и безжизненным. Ребус читал, что так разговаривают наркоманы. Только пять процентов их мозга участвуют в общении с внешним миром, остальные девяносто пять сосредоточены на собственных переживаниях. Что ж, Арнольд тоже в своем роде наркоман.
– Да, – согласился Флайт, – кое-что прикупил. Помнишь инспектора Ребуса?
