необходим? У нас имеется большой выбор. Есть твердый, — аптекарь встряхнул бутылочку с драже. — Есть мягкий, — достал какие-то лепешечки. — Есть и неустойчивый, он сейчас в моде», — и болтнул пузырьком с янтарной жидкостью.
— Я не знаю, — произнес я жалобно. — у меня нет характера…
— Тогда предложу вам вот этот, только что получили! — Он протянул мне банку с розовым желеподобным веществом.
— Вы хотите сделать меня размазней? — обозлился я. — Сами лопайте эту слизь!
Опешив, он только и смог прошептать: «Ну и характерец!». И убрал свои банки-склянки. А я ушел ни с чем. И у меня по-прежнему нет характера.
КОМАНДИРОВКА В ЛАПУТИЮ
Меня командировали в Лапутию. По обмену опытом школьного воспитания. Ракета стремительным броском перенесла меня сквозь космическую пустыню. Всю дорогу я тревожился: как буду обмениваться опытом, не зная лапутянского языка?
Чиновник, взявший мои документы, покосился на соседа и констатировал:
— Мало сходства!
— Естественно, — деликатно пояснил я. — Это же мои документы…
— Все равно мало. Не спорьте. И проходите на прививку.
Лапутянин в белом халате, опорожнивший в меня шприц, снабдил меня увесистым пакетом. Я вернулся к чиновнику. Тот выдал мне документы и ключ и, по-прежнему кося глазом куда-то в угол, сказал: «Ваш номер тринадцатый. Отдыхайте. Четыре дня. За вами зайдут и вы обменяетесь…»
В номере я развернул пакет. Словари, грамматика. Не знаю почему, но я тут же набросился на них: читал правила, как детектив, самозабвенно зубрил слова, обороты, идиомы, коллекционировал исключения из правил. Не спал две ночи и к третьей уже сносно понимал лапутянский говор… Чтобы попрактиковаться, отправиться в город. Он оказался невелик. Магазины, кафе, парикмахерские… Все почти как у нас. Почти… Ибо я не увидел ни одной школы! Огорченный, я вернулся в номер. С кем же мне обмениваться опытом?
А назавтра ко мне явился очень вежливый лапутянин. Зыркая глазом на люстру, он сообщил, что ему выпала приятная миссия… он рад… и так далее. Он очень удивился, узнав о цели моего визита. Школы? Триста лет как закрыта последняя. Как учим детей? Они все изучают самостоятельно. После того, как им привьют любовь к знаниям, к дисциплине, к родителям. А когда подрастут — к детям, к труду, к искусству. Где? В специальных пунктах прививки. Как? А как вам привили любовь к лапутянскому языку?
«Бедные маленькие лапутята! — огорчился я. — Какое у вас короткое детство! Ведь длинным его делают бесконечные часы в ожидании вызова к доске, когда уроки не выучены… Вас лишили радостей спасительного звонка!»
Оставшись один, я с новыми силами взялся за лапутянскую грамматику. Я не мог ничего с собой поделать: неудержимо тянуло к лапутянским неправильным глаголам…
КОСМИЧЕСКАЯ УГРОЗА
Первого июля стояла ясная теплая ночь. Вышедший прогуляться Федя взглянул на небеса и… ужаснулся. Куда-то пропала большая часть звезд. Остаток ночи растревоженный Федя ворочался, переживая увиденное. А утром поспешил к прославленному экстрасенсу Скорпионскому. Тот внимательно выслушал Федю и впал в заторможенное состояние. А пробудившись от транса, сказал дрогнувшим голосом:
— Ох, Суворов! Беда приближается! Возможна космическая война… есть угроза… это водолеи ополчились на андромедов… они же спалили множество звезд. Аннигилировали. Чую, и к нам подбираются…
— Так что же делать, гражданин Скорпионовский? — встревожился Федя, — Может, посоветуете?
Скорпионовский внимательно оглядел Федю и сказал:
— Положение трудное… Но есть у меня один адресок… Кооператив «Надежда». Может соорудить тебе отличное убежище за вполне приемлемое и посильное для рядового интеллигента вознаграждение. Тысяч десять.
Домой Федя возвратился озабоченным. Оглядел своего домашнего робота по прозванию д'Робот и сказал печально:
— Придется нам расстаться, д'Робот.
— Почему, хозяин? — всполошился д'Робот, всерьез опасавшийся попасть на свободный рынок.
— Деньги мне требуются. Десять тыщ. Убежище надо строить. Грядут звездные войны. Уже половина звезд аннигилирована… Д'Робот выглянул в окно, затем посмотрел на хозяина.
— Могу дать вам гораздо более дешевый совет хозяин… Закажите себе новые очки, посильнее.
ОРАНЖЕВАЯ ПИЛЮЛЯ
С утра у Сергея Ивановича Пивушкина не заладилось: сорок минут прождал куда-то сгинувшие автобусы 42 маршрута. Втиснуться в переполненную машину удалось, а вот выбраться — только проехав лишнюю остановку и пожертвовав тремя пуговицами. Наконец, запыхавшийся Сергей Иванович добрался до своего рабочего места.
— А вас уже дважды спрашивал сам Ручкин, — ехидно сообщила Семгина.
Пнвушкин поспешил на зов.
В кабинете Ручкина на бордовых полумягких стульях вдоль стены уже расположилось человек пять. Завидев припозднившегося Пивушкина, Василий Никанорович раздраженно стукнул по столу:
— Где вы шляетесь, Пивушкин? Если вы не желаете работать со мной, то так и напишите в заявлении. Я подпишу…
Сергею Ивановичу, человеку совестливому, присутствие посторонних в такой ситуации было тягостно. Он не на шутку разволновался. И, когда Ручкин пообещал лишить его премии, он внезапно ощутил, что где- то внутри, повыше желудка, тяжкой гирькой обозначилось Нечто, предательски стало неметь левое предплечье, а окружающие предметы — расплываться.
Очнувшись, он не сразу осознал, где находится, растерянно вглядываясь в сосредоточенное лицо всегда хмурого лаборанта Вилкина. Лаборант пытался напоить Сергея Ивановича водой из граненого стакана, пролив изрядное количество жидкости на свежую рубашку Пивушкина.
Недовольный Василий Никанорович вертел в пальцах голубую импортную авторучку. Сказал значительно:
— Хватит, Пивушкин! Если вы больны…
Тут Вилкин, поспешно брякнув стакан на край полированного ручкинского стола и торопливо добыв из кармана казенного черного халата коробочку, торжественно извлек оранжевую пилюльку. Протянул ее Василию Никаноровичу. Тот недоумевающе уставился на него поверх очков:
— Вы что, Вилкин? Пивушкина потчуйте.
— Это — лично вам, Василий Никанорович! Успокаивает. Пожалейте себя!
Василий Никанорович смигнул, взял пилюльку и, повертев, забросил в рот. Запил из стакана. Несколько мгновений сидел выпрямившись, словно прислушиваясь к чему-то таинственному там, внутри. Удовлетворенно сообщил всем:
