Второй вариант мне виделся более реальным – прочесать всю районную библиотеку, ее хранилище. Периодика, как правило, хранится в нескольких экземплярах, должна же быть еще одна подшивка «Трибуны труда». Да и Тоня слезно уверяла Обухову, что к пяти найдет подшивку… Я собрал все газеты в стопку и уже собрался отнести их обратно библиотекарше, но меня остановил громкий топот по лестничным площадкам, постоянный скрип и стуканье библиотечной двери, очередные всхлипы и громкие женские голоса.
– Успокойся! Я сказала, успокойся! Это жизнь! Держи, держи себя в руках, – чей-то властный голос к кому-то обращался, а вслед ему слышалось завывание, всхлипыванье и очередная порция топанья по кафелю. Через несколько минут все стихло.
Я постоял еще некоторое время с газетами в руках
– Принесли газеты?
– А? Да. Брал, вот принес обратно.
– Положите сюда, – она была чем-то взволнованна и, похоже, не узнала меня. – Ваша фамилия?
– Мне тетя Тоня так дала подшивку. Я не записан, скоро в расположение училища надо ехать. И нужно было посмотреть из истории района информацию.
– Хорошо. Положите газеты.
– Здесь одна газета испорчена. Мне нужна та же самая за шестьдесят девятый год.
– У нас только один экземпляр хранится. Ничем помочь не могу.
Похоже, если бы здесь и был второй экземпляр, бабка совершенно не настроена была его мне давать. Казалось, попроси я сейчас любую книгу, она сказала бы, что здесь книг нет, так она чем-то была подавлена.
– А где тетя Тоня?
Только сейчас библиотекарша взглянула на меня, и даже показалось, что вспомнила во мне некие знакомые ей черты.
– У нее горе. Умер сын.
– Вова?
– У нее только один Вова и был. Вы его знаете?
– Так, – я замялся, – немного.
– Славный мальчик. Тоня столько его выхаживала, врачи говорили, что он ходить не сможет, что врожденные проблемы с позвоночником, а она одна без мужа подняла его на ноги. И теперь одна осталась на старости лет. Не знаю, как она переживет это, – библиотекаршу прорвало, видно было, что она очень переживает за свою коллегу.
– Мне очень жаль. Передайте тете Тоне, чтобы она держалась. – Я хотел сказать, что буду молиться за нее, но это было бы уже перебором. – Всего вам хорошего.
– Какой вам номер газеты нужен? Библиотекарша своим вопросом остановила меня в дверях.
– Последний за апрель шестьдесят девятого.
– Нет, у нас точно один экземпляр. Но, вы знаете, вы можете обратиться к бывшему главном редактору «Трибуны труда», может, у него своя домашняя коллекция этой газеты.
– К главному редактору? – Как я сразу не додумался! – А он еще жив?
– Ну, молодой человек, он чуть старше меня. Я помню, что в конце шестидесятых он попал к нам в Г. по распределению. Ужасно расстроился тогда – закончить ленинградский журфак и попасть в такую дыру. Но потом ничего, прижился, женился и остался тут жить.
– А как мне его найти?
– Возьмите, – библиотекарша протянула мне листочек бумаги с телефонным номером.
Удивительно, что она его не то что не искала, но даже не записывала. Бумажка с номером телефона бывшего главреда «Трибуны труда» просто уже лежала на столе!
– Он у вас всегда записанным лежит? – я неуверенно взял листок с номером у старушки.
– Всегда. Он был первым моим мужем, – и библиотекарша горько усмехнулась.
Через десять минут я уже сидел в парке городка Г. на самой глухой лавочке, какую только смог найти, и размышлял, как позвонить Владлену Григорьевичу – бывшему главному редактору «Трибуны труда». Проблема заключалась в том, что денег у меня оставалось тридцать пять гривен, а карточка пополнения счета стоила двадцать пять. Г. – это не Столица, и даже не Васильков, деньги местное население в подавляющем большинстве видит редко, и в основном мелкими купюрами. Идти на почту или появиться возле не факт что работающего таксофона в центре города, было слишком рискованно. А тратить две трети своих финансов – жалко. Я достал из кармана старенький мобильный телефон, который нашел в Алисиной квартире, и машинально набрал номер проверки счета. Тут же высветилось: «На вашем счету 32 гривны, 23 копейки».
– Алло! – прокряхтел мне в ухо откровенно старческий голос.
– Здравствуйте, Владлен Григорьевич, я курсант Виктор, мне необходимо с вами встретиться.
– Алло!
– Здравствуйте! – я стал кричать в трубку. – Меня зовут Виктор, я – курсант, мне надо с вами встретиться!
– А? Курсант?
– Да! По поводу газеты!
– Какой газеты? – старичок так хрипел в трубку, как будто я только что вытащил его из могилы.
– «Трибуна труда»! Вы были ее редактором!
На том конце повисла тишина. Не слышно было даже сопения старика. Молчание затянулось, и я даже подумал, не отключился ли телефон.
– Что вам надо? – голос у Владлена Григорьевича несколько изменился, он стал теперь более собранным.
– Мне нужно посмотреть один номер газеты за шестьдесят девятый год.
– У меня нет газеты «Трибуны труда» за апрель.
– Владлен Григорьевич, я вас умоляю! Жизнь человека в опасности! – Неожиданно для самого себя я стал говорить вещи, максимально приближенные к правде.
Тема курсантской заинтересованности в данный момент не проходила напрочь. – Мне нужно посмотреть только один выпуск!
– Молодой человек! Ко мне уже приходила женщина и украла газеты за апрель шестьдесят девятого года. У меня их нет. Я говорю вам правду.
Теперь уже замолчал я.
– Но один экземпляр за этот год остался.
– Какой? – у меня перехватило дыхание.
– Последний, апрельский. Я храню его отдельно от всех остальных газет.
– В этом номере было опубликовано стихотворение девочки Н.Н.?
