— Ты имеешь в виду… все эти разговоры… о Фелиции Лубянской? Но до сих пор о ней говорили как о любовнице старшего брата?
— В том-то и дело! — С видом опытной заговорщицы Глафира огляделась по сторонам и прошептала:
— Эта дамочка не теряет времени, и ее очевидную связь с Сергеем Ратмановым с недавних пор обсуждают в каждой гостиной. Возможно, мне следовало предупредить тебя заранее, но я боялась испортить твое радостное настроение накануне свадьбы. И к тому же я до последнего надеялась, что жених твоей дочери одумается и расстанется с этой эмансипированной лошадью, — Дончак-Яровская брезгливо скривилась. — Эти длинные папиросы, стриженые волосы, вызывающее поведение, отвратительно безвкусные платья… Я удивляюсь мужчинам, которые клюют на подобные штучки и способны пожертвовать огромным состоянием в угоду экзальтированной дамочке с дурными манерами!
Ольга Ивановна схватила с ночного столика флакон с нюхательной солью и поднесла к носу, но тут же отшвырнула его в сторону и залилась слезами, которые были столь же фальшивыми, как и выдуманная ею головная боль. Но это было единственным средством усыпить хотя бы на короткое время бдительность Глафиры Дончак-Яровской и ее ближайшей подруги Дарьи Пискуновой, которая неустанно рыскала по дому в надежде разузнать что-нибудь, способное пролить свет на таинственные события, из-за которых была отложена свадьба. Одно было плохо — голова начинала болеть по-настоящему, и Ольга Ивановна боялась, что не сможет выдержать ночную поездку до почтовой станции.
Глафира наконец-то сжалилась над подругой и, пожелав ей спокойной ночи, прошуршала юбками к двери, но на пороге остановилась и не преминула заметить:
— Будь осторожна, дорогая! Кое-кто уже заметил твое особое расположение к Фаддею Багрянцеву. Конечно, я все прекрасно понимаю. Не каждый день видишь в своем доме подобную знаменитость. Но взгляды, которые он бросал на тебя… — Глафира многозначительно вздохнула, — были слишком красноречивы! Ты не находишь, что это несколько неприлично в нашем возрасте?
Ольга Ивановна почувствовала, что она сейчас взорвется, как вулкан Кракатау, но Глафира словно почувствовала неизбежность надвигающейся катастрофы и быстро покинула ее спальню.
И как только за гостьей захлопнулась дверь, Ольга Ивановна отбросила персидскую шаль, которой прикрывала ноги, и поднялась с дивана.
— Ты все приготовила в дорогу? — спросила она горничную Лушу.
— Да, барыня! — ответила та и выглянула в окно. — Карету, как вы приказали, подадут к заднему крыльцу. А этот барин, который с усами, велел передать, что будут ожидать вас на опушке леса.
Через полчаса Ольга Ивановна в сопровождении Ратибора Райковича и Фаддея Багрянцева, пожелавшего ехать в ее более удобной карете, уселась в свой дорожный экипаж и направилась вслед за каретой графа Андрея к первому пункту своего путешествия — постоялому двору. Там несколько часов назад состоялась уже известная встреча Анастасии Меркушевой с Сергеем Ратмановым.
Через окно отведенной ей на втором этаже спальни Глафира Дончак-Яровская наблюдала за отъездом большой поскрипывающей рессорами кареты. Рядом с ней молча посапывала вечно простуженная Дарья Пискунова, которая вовремя засекла странную суету на заднем крыльце и поспешила обрадовать свою наперсницу, что их подозрения не лишены основания.
— Вы видите? Что я вам говорила? — возбужденно шептала она, слегка задыхаясь и поминутно вытирая нос. — Это Ольгина карета, вне всякого сомнения! И обратите внимание, с каким трудом лошади вытянули ее со двора. Полагаю, если сейчас спросить у слуг, где их хозяйка и этот противный Ратибор, который ни за что не отпустит ее одну, мы получим достаточно невразумительные ответы.
— Но я только что от Ольги, — с сомнением в голосе произнесла Глафира. — Она пластом лежит в своей постели. И потом, зачем ей отправляться куда-то на ночь глядя?
— В погоню за собственной дочерью! — с нескрываемым торжеством возвестила Пискунова и прижала руку к массивной груди, словно пыталась унять чрезмерное сердцебиение от предвкушения той пикантной новости, которую она приготовилась сообщить своей менее расторопной приятельнице. — Мне удалось подкупить одного из конюхов, и он рассказал, что Настя сбежала из дома, причем прямо в подвенечном платье. А дворецкий пригрозил лично оторвать голову тому из слуг, кто проболтается о побеге барышни из- под венца…
— Не может быть! — прошептала Глафира. Ее бледные щеки раскраснелись, а выпуклые глаза стали еще более круглыми и удивленными, чем обычно. — Это ж верх неприличия! — Она радостно хихикнула и возбужденно потерла ладони. — Попробуем убедиться, что мы не ошиблись.
Они на цыпочках прокрались по длинному коридору в восточную часть дома и остановились у дверей в спальню Насти.
— Конечно, мы поступаем не совсем хорошо, — Глафира бросила настороженный взгляд в одну сторону коридора, потом в другую и предупредила свою напарницу:
— В крайнем случае мы объясним, что отправились к Ольге узнать о ее самочувствии, но ошиблись дверью. — Она быстро повернула массивную бронзовую ручку и толкнула тяжелую, украшенную резьбой дверь.
Комната Насти была залита лунным светом, проникающим сквозь не закрытые портьерами окна и освещающим аккуратно прибранную кровать с высокими резными спинками. Тщательно уложенные и взбитые подушки лишний раз подтверждали слова Дарьи о том, что в эту кровать сегодня никто не собирался ложиться.
— Да-а! — восторженно провозгласила Глафира и победно посмотрела на подругу. — Бесспорно, вы правы, девчонка действительно сбежала!
Обе дамы с нескрываемым восторгом переглянулись и поспешили в другой конец коридора, к той самой спальне, которую совсем недавно покинула Глафира и где должна была лежать сейчас в своей постели мать беглянки.
— Я говорила с ней чуть более получаса назад, — сказала Глафира и решительно распахнула дверь.
В этой комнате, как и в Настиной, никого не было, а кровать была прибрана не менее опрятно, и лишь на софе лежала забытая хозяйкой шаль, да на светлом бархате выделялось темное пятно — след от недавно пролитой воды.
Дамы многозначительно покачали головами. И тут же, как по команде, развернулись и уже безбоязненно прошуршали юбками в западное крыло особняка.
— Спальня Райковича, — возвестила простуженным басом Пискунова, остановившись у двери, а Глафира предостерегающе поднесла палец к губам и, немного помедлив, распахнула дверь. И здесь их догадка подтвердилась: комната была пуста!
— Да-а! — проговорила ледяным тоном Глафира. — Ольга, очевидно, совсем сошла с ума, если на ночь глядя отправилась неизвестно куда, да еще в компании с этим несносным Райковичем! — прошептала она, всем своим видом демонстрируя осуждение крайне опрометчивому поступку своей приятельницы. — Вероятно, положение настолько отчаянное, что она не могла дождаться утра! Но ее скрытность только усложнила ситуацию, — она хитро улыбнулась и подмигнула Пискуновой. — А вы уверены, что граф Андрей и этот толстый увалень Багрянцев находятся в своих постелях?
Комнаты мужчин располагались на первом этаже, но подойти и заглянуть в них мешала терраса, опоясывающая дом с этой стороны. Поэтому Глафире пришлось подсаживать неуклюжую Дарью, помогая ей перелезть через невысокие перила, чтобы попасть на террасу, потом карабкаться самой, цепляясь за руку приятельницы, и только после этого, с трудом переводя дыхание, они прокрались к окнам и заглянули вовнутрь. И полностью были вознаграждены за те усилия, которые они предприняли для достижения цели. Никаких следов пребывания гостей в комнатах не наблюдалось!..
Наконец слегка запыхавшиеся следопыты вернулись на исходные позиции, то есть в спальню Глафиры Дончак-Яровской, и, обессиленные, устроились в креслах напротив окна. Первой отдышалась Глафира и ехидно заметила:
— Боюсь, завтра нам придется выдержать настоящее сражение, когда обнаружится исчезновение не только мамаши и ее дочери, но и кое-кого из гостей, — она радостно хихикнула. — Представляете, какой скандал разразится, если станет известно, что Настя сбежала, а оскорбленный жених вернулся в Петербург!
