рождения. По этому поводу, как всегда, протрубили большой сбор. Бессменная Вера Николаевна, большая дока по части подарков, ринулась на поиски чего-нибудь недорогого, но замечательного. На этот раз летучий отряд был усилен Леночкой. Насмешливая любительница подначек и розыгрышей, Леночка углядела-таки в отделе сувениров два больших бокала примерно по поллитра каждый. Она стала убеждать Веру Николаевну, что такие сосуды — вещь чрезвычайно нужная. А потому просто необходимо, чтобы они появились в домашнем хозяйстве Жанны Афанасьевны.
Вся пикантность ситуации состояла в том, что керамические великаны были весьма затейливо изукрашены. На поверхности одной кружки сверху красовались выпуклые женские груди, а сзади внизу — полукружия аппетитной попки, так что она представляла собой как бы обнаженный женский торс. Вторая была гладкой, но зато ручку ее выполнили в виде известного мужского органа в полной боевой готовности. Подслеповатая Вера Николаевна то ли не разглядела каверзных украшений, то ли ей даже в голову не пришло соотносить детали керамического орнамента с определенными частями тела. Так или иначе — бокалы были благополучно приобретены. В торжественной обстановке вкупе с душевными словами Вера Николаевна вынула подарок из упаковки, водрузила на всеобщее обозрение и скромно приосанилась, ожидая слов восхищения от именинницы и коллег. Первое мгновение в кабинете царила тишина, а потом грянул громовой хохот. Дарительница, вытаращив глаза, воззрилась на странную реакцию сослуживцев. А когда девственно-стыдливая Вера Николаевна поняла, в чем дело, то сначала покраснела, потом побелела, потом позеленела и пулей вылетела из комнаты. Полчаса она рыдала в туалете, а именинница через запертую дверь пыталась успокоить ее, говоря, что подарок хороший: и полезный, и с юмором.
Пару раз забегала Зойка, пытаясь сманить меня в кино. Но я боялась вечером отойти от телефона. Вот и сегодня: только заскочила в магазин купить пачку творога — и сразу домой. Тем более что и коты мои уже заждались. Мусин избранник вполне прижился в моей квартире. Он чувствовал себя как моряк в тихой гавани после бурных странствий. За это, да еще за полосатую шкурку я дала ему киношное имя Матроскин. А потому моя кошка теперь была Мусей Матроскиной.
Повесив сумку на плечо, я перешла улицу и уже собралась свернуть во двор.
— Девушка, можно вас на минутку?
У тротуарного бордюра затормозил «жигуленок» десятой модели. Из машины выскочил молодой парень. Он приветливо и дружелюбно улыбался.
— Вы не могли бы нам помочь? Далеко отсюда до улицы Лермонтова?
— Прилично.
— Не подскажете, как удобней туда проехать?
Я старательно стала объяснять маршрут, размахивая руками направо и налево, словно актриса театра мимики и жеста. Лицо парня выражало растерянность. Было видно, что он ничего не понял.
— У нас есть карта города. Вас не затруднит на ней показать? — проговорил водитель извиняющимся тоном и вытащил из машины дорожную схему.
Разумеется, не затруднит. Я подошла к автомобилю и с готовностью склонилась над развернутым листом. И вдруг в следующую секунду произошло невероятное. Задняя дверца резко распахнулась, и сильные руки грубо втащили меня в салон. «Жигуленок» взвизгнул и рванул с места. Бедная Сима не успела даже пискнуть. Сначала был просто шок. А потом я поняла, что зажата на заднем сиденье между двумя мужчинами. Впереди рядом с водителем сидел еще один. От их любезности не осталось и следа. Тот, что был справа, ткнул мне в бок чем-то твердым и зло проговорил сквозь зубы:
— Не вздумай шевелиться. Дернешься — убью!
Какое там — шевелиться! Я оцепенела, окоченела и впала в анабиоз. Ой, мамочки, куда меня везут и зачем? Путешествие не предвещало ничего хорошего. Между тем машина выскочила на дорогу, ведущую из города. Мои попутчики молчали, только водитель включил автомагнитолу на всю катушку. Крыша «десятки» просто подпрыгивала от звуков тяжелого рока. Так мы в молчании, под музыку, которая билась в моих ушах похоронными колоколами, вылетели за город. Здесь похитители заметно успокоились, перестали зажимать меня с двух сторон и начали разговаривать между собой. Как водится, преимущественно матом. Я решила тоже вставить словечко.
— Куда вы меня везете?
— Заткнись! — Сосед справа был категоричен.
Сосед слева, наоборот, решил побеседовать:
— Ты же видишь — за город. Разве не хочешь с нами покататься? Немножко поездим, а потом развлечемся. — Его гадкая лапа полезла мне под юбку.
Все понятно! Маньяки! Я завизжала и забилась на сиденье, отпихивая руку назойливого ухажера.
— Гвоздь, отвали от девки. Отвали, я сказал! — повысил водитель голос.
— Да ладно, все нормально. Девочке приятно, — осклабился Гвоздь, но руку убрал.
Мимо окон мелькали лесные пейзажи. Что ж, Сима, полюбуйся последний раз на березки и сосенки и приготовься к худшему. Сознание мое будто раздвоилось. Одновременно я корчилась на сиденье «Жигулей» между двух тупых уродов и словно парила в воздухе, наблюдая за всем происходящим со стороны. Наблюдая и анализируя. Говорят, такое бывает при клинической смерти. От ужаса у меня, наверное, тоже уже наступила клиническая смерть. Значит, так, рассчитывать на спасение нечего, шансы нулевые. Дня через два меня начнут искать. И возможно, найдется кто-то, кто видел, как я насильно была усажена в машину. И даже, допустим, номер вспомнит. Тогда найдут автомобиль и этих козлов. И что? Значит, непременно надо оставить в салоне следы своего присутствия. Чтобы у следователя были улики и чтобы правосудие смогло отомстить за меня. Но как это сделать?
— Мне плохо, можно, я достану платок?
— Заткнись. — Бандит, сидевший справа, не был оригинален.
— Пусть возьмет. И окно открой. А то заблюет сейчас весь салон, — распорядился водитель, очевидно на правах главаря компании.
Я засунула руку в карман куртки и осторожно ощупала его содержимое. Не густо! Маленькая пилочка для ногтей, невесть как сюда попавшая, да плотный кусочек картона. Что это может быть? И вдруг меня осенило — это визитная карточка Си-Си! Ну конечно! С год назад мы печатали в типографии буклеты к очередной выставке. Си-Си занимался заказом лично. Не знаю уж, каким образом, но типографские раскрутили его на партию визитных карточек. Надавили на мозоль честолюбия. Визитки вышли — просто загляденье. Золото по матовому картону в обрамлении ажурной виньетки. Только вот раздавать их было некому. И тогда директор подарил часть карточек сослуживцам, в том числе и мне. Хотя это было совершенно излишне. Все его и так знали как облупленного.
С тех пор бесполезная карточка и валялась в кармане куртки. Я мысленно поцеловала нашего Сергея Сергеевича. Теперь надо попытаться незаметно оставить визитку в салоне. Прихватив карточку вместе с платком, я прижала руку ко рту и судорожно согнулась пополам, имитируя приступ рвоты.
— Эй, ты! Кончай! — Мои попутчики брезгливо отшатнулись.
Я в изнеможении свесила руку вниз и незаметным движением затолкнула карточку под автомобильный коврик. Теперь остается только молиться, чтобы похитители в ближайшие дни не затеяли генеральную уборку салона.
«Жигули» тем временем с автострады свернули на лесную дорогу. Трудно было сказать, сколько уже продолжалось мое ужасное путешествие. Время остановилось. И тут автомобиль сбросил скорость и затормозил.
— Че, думаешь, здесь? Может, еще проедем?
— Хватит. И здесь нормально.
Парни высыпали из машины, разминаясь и потягиваясь. Гвоздь расстегнул ширинку и стал мочиться прямо на дорогу.
Вот, Сима, как выглядит последняя точка твоей жизни. Пустынная грунтовая полоса и темный лес по сторонам.
— Чего расселась? Выходи давай. — Водитель открыл дверцу с моей стороны.
Я услышала ангельское пение. Это небожители, готовясь ко встрече со мной, репетировали небольшой приветственный концерт. Боком я вывалилась из салона и судорожно сжала в кармане маникюрную пилочку, готовясь продать свою жизнь подороже. Но бандиты не торопились. Один пинал ногой колесо, другой с интересом разглядывал что-то на обочине. Наконец Гвоздь сказал, обращаясь к водителю:
