грязное пятно пасовало перед ее натиском, всякую работу по дому она выполняла с необыкновенным умением и проворностью. Для Серафина было праздником наблюдать, как жена ведет маленькие, в масштабах собственной квартиры, сражения оголтелого быта и выигрывает их, именно эти бескровные победы являлись решающим условием того, что супружеская жизнь Тоусов протекала идеально. При Норе все функционировало автоматически, все находилось на законном месте, на столе вовремя возникала вкусная еда – как с помощью скатерти-самобранки, поскольку никогда не ощущались неприятные кухонные запахи; Нора вообще обладала редкой способностью оставаться незаметной. «Зато теперь ежеминутно я замечаю, что тебя нет со мной, дорогая, – с грустью думает Серафии. – Мы гораздо сильнее чувствуем разлуку с теми, кто, не привлекая особого внимания, делал нашу жизнь счастливой, чем отсутствие некоторых наглых беспокойных типов, вроде болтливого повара».
Серафин Тоус направляется в ванную комнату, чтобы взять предметы личной гигиены. Он убирает в несессер безукоризненно чистую электробритву, тюбик зубной пасты, скатанный на конце, как это делала для него Нора, тут ему приходит в голову, что его проблемы решились легко, чисто, по-домашнему. «Настолько по-домашнему и одновременно практично, – думает Серафин, – будто в роли провидения выступила женщина, недаром я постоянно вспоминаю о Норе». Упаковав несессер, Серафин Тоус задается вопросом, обладают ли души, переселившиеся в мир иной, даром захлопывать земные морозильные камеры, и, ответив утвердительно, восклицает вслух:
– Так это сделала ты, Нора, ведь правда, сокровище мое?!
Хлоя пристально наблюдает за носилками на колесиках, перед ней на подоконнике, как перед прилежной ученицей на парте, лежит раскрытый блокнот в черной коленкоровой обложке. В руке у Хлои карандаш, девушка, делая записи, периодически подносит его ко рту. Вот и сейчас она покусывает кончик карандаша, решает сложную задачу.
Ученый, изучающий поведение человека в окружающей среде, заглянув в окно, мог бы зафиксировать следующее. Позади чистого рабочего стола простирается полный кавардак. Распотрошенная сумка валяется на кровати, предметы одежды – на полу, между скомканными простынями краснеет шкатулка. А загляни настырный психолог раньше, стал бы свидетелем, как Хлоя, потрясая книжкой в коленкоровой обложке, меряет шагами комнату. Потом бросает книжку на постель, роется в сумке, находит красную шкатулку и вынимает фотографию брата. Девушка в таком гневе, что можно подумать: и книжка, и снимок совершили предательство или, хуже того, бессмысленное убийство.
Однако за стенами дома «ЛасЛилас» нет никакого пытливого наблюдателя, только на коврике у входа сидит кукарача, шевеля с умным видом усами, словно знает все о человеке и истинных мотивах его поведения. Впрочем, вряд ли кто-нибудь возьмет на себя смелость утверждать, будто понимает секретные механизмы, толкающие капризных девочек на те или иные поступки. Почему, например, они вдруг решают изменить участь тех, кто преждевременно ушел из жизни? Почему воображают, что умершие молодыми возвращаются в этот мир и получают отнятое судьбой? Но непонимание секретных механизмов поведения вовсе не означает, что они выдуманы, именно по их вине Нестор находится сейчас под золотистым саваном, а Хлоя стоит у подоконника и
улыбается.
– Ты получил свое, старый идиот, – говорит девушка. – Если бы я тысячу раз оказалась во вчерашней ситуации, то ровно тысячу раз сделала бы то же самое. – И она предается воспоминаниям, испытывая гордость автора за отличный роман или за безнаказанное преступление.
Хлоя покусывает карандаш, размышляя, с чего начать довольно некрасивую историю. Девушка решает не рассказывать о наваждениях раннего утра и о беззаботном свисте, летящем из морозильной камеры. Она предпочитает восстановить ход событий и свои ощущения с того момента, когда изо всех сил старалась удержать на дверце «Вестингауза» глаза брата: может быть, Эдди подскажет, как поступить, чтобы он никогда больше не исчезал, навек остался с ней. И брат помог. Или Хлоя сама догадалась под его расплывчатым взглядом: единственный способ воскресить мертвого – это реализовать его прижизненные планы, мечты. Простая, лежащая на поверхности идея постепенно укреплялась в сознании. Эдди умчался на мотоцикле, так как ему взбрело стать писателем, для чего понадобилось набраться опыта: изведать страх на скорости двести километров в час, совершить убийство, переспать с тысячью теток…
Когда Хлоя спросила у него, что будет, если все это не удастся осуществить, он ответил: «Тогда, Хлохля, придется украсть чужую историю».
Эдди ушел навсегда, зато осталась маленькая Хлоя, девочка Хлохля. Теперь ей столько же лет, сколько брату перед смертью, и она готова воскресить его. В том, что произошло минувшей ночью в доме «JIac- Лилас», не было умысла. Хлоя не имела ничего против повара с пшеничными усами, который трясся над своим блокнотом в коленкоровом переплете. В блокноте, по его словам, хранились чужие тайны. А значит, ни один автор не сумеет сочинить повесть более жестокую и увлекательную, чем реальная жизнь.
– Сейчас открою, старый дурень, уже открываю, – сказала Хлоя и заглянула в морозильник. Окоченевший Нестор лежал на полу и словно протягивал ей свой блокнот; Хлое не осталось ничего другого, кроме как помочь Эдди исполнить заветную мечту. Она отняла у повара книжку, все эти истории о любви и преступлениях, которых брату так не хватало.
Удача сама шла в руки, глупо не воспользоваться благоприятными обстоятельствами. Ведь только и нужно закрыть дверцу морозильной камеры, подняться к себе в комнату, тихо лечь рядом с Карелом… Что Хлоя и сделала. Она даже не ознакомилась с содержанием блокнота, притворилась, будто ничего не произошло, разыграла долбаную лунатичку в первую очередь перед самой собой, поскольку таким образом легче обмануть всех остальных.
Какое же разочарование постигло ее, когда она несколько минут назад развернула драгоценную книжицу! Хлоя перечитывает написанное;
«Маленькая подлость приготовления шоколадного мусса… Тайна десерта «Плавающий остров»… (мать твою!) Скандально вкусный шербет из манго…»
Хлоя смотрит в окно. Носилки катятся прочь от дома «Лас-Лилас», Солнечный, погожий день словно смеется над Хлоей. Она вонзает взгляд в покрытое золотистым саваном тело Нестора, ей хочется крикнуть что-то злое, неприличное этому мошеннику-повару. Не в силах сдержаться, Хлоя распахивает раму и – меняет решение. Бесполезно ругать покойника, лучше полистать книжку, может быть, случится чудо и отыщется мало-мальски занятный анекдот. Хлоя впивается глазами в круглый, ровный почерк. Нет, ничего, только маленькие кулинарные подлости. Напрасное жестокое убийство, очередная несбывшаяся надежда…
Скоро придет Карел и скажет, что пора уезжать. Ей придется собрать одежду и сложить в сумку. Она закроет еще одну главу своей жизни и вновь останется в одиночестве. «Как всегда», – думает Хлоя. И тут ее ослепляет луч, отраженный от савана Нестора Чаффино. Золотистый пластик сияет, как зеркала дома «Лас-Лилас», в которые столько раз заглядывала девушка. Хлоя заливается счастливым смехом, словно вновь заметила темные глаза брата. Конечно, жизнь отняла у нее то, что она любила, и свинью подложила в виде кулинарных рецептов. И все же девушка улыбается и прощально машет савану Нестора. Она вдруг
