удалось поймать, но, надеюсь, вы не обвиняете меня в подобном!
– Но вы же рачительная хозяйка! – поддразнил ее Виллеру. – У вас ничего не должно пропасть, даже котята! – Он взял пирожок и с аппетитом надкусил.
– И вы поверите, что он с котенком? – иронично поинтересовалась Камилла.
– Если бы пирог мяукнул, у меня не осталось бы сомнений. Пока, так и быть, поверю вам.
Хозяйка замка бросила в него виноградиной; Теодор левой рукой поймал ее на лету.
– Вы бываете поистине несносны, и именно поэтому с вами так приятно беседовать.
– Вам в Жируаре не хватает именно несносности? Никто уже не смеет вам перечить?
– Именно так, – вздохнула Камилла. – А тут появились вы, невероятно отвратительный, и я просто счастлива. – Она состроила смешную рожицу. – Ладно, давайте заканчивать завтрак. Вы обещали допустить меня посмотреть на вашу тренировку. Я надеюсь, что не буду смущать ваших бравых ребят своим присутствием?
– Пускай привыкают, их не всегда будут окружать деревья и кусты.
– Мы с вами напоминаем двух старых заговорщиков. Ну-ну, не дергайтесь так, я знаю, вы не любите политику. Идемте, покажите мне, как ваши молодчики крошат в капусту воображаемых врагов.
Госпожа де Ларди взяла с полки неоконченную вышивку и углубилась в чрезвычайно ответственное занятие – подбор ниток. Послеобеденное время просто создано для того, чтобы украсить его парой часов вышивания. Теодор, отыскав в библиотеке интересную книгу, вернулся и уселся у камина. То, что этот волк теперь свободно себя чувствует на ее каминном коврике, Камилле льстило; она украдкой поглядывала на Виллеру: читает, сосредоточенно хмурясь, волосы сегодня не подвязаны и тяжелыми светлыми прядями падают на плечи. Рубашка белоснежная (прачки Жируара все влюблены в начальника охраны), камзол, для разнообразия, голубой, а ногу Теодор опять вытянул – значит, болит... Черт подери! Камилла чувствовала себя законной супругой, не меньше. Совершенно безосновательно. С головой творится что-то странное.
Чтобы развеять неуместную иллюзию, она дождалась, пока Теодор перевернет страницу, и окликнула его:
– Шевалье!
– Да? – Он поднял глаза и ехидно улыбнулся. – Когда вы так меня зовете, вы от меня чего-то хотите. Я прав?
Он тоже коллекционирует ее особенности? Как волнующе.
– Вы правы, у меня просьба. Не могли бы вы сегодня ночью отпустить Жюре? Он не осмелился просить вас напрямую и пришел ко мне. Его неземная любовь зазвала его на свидание, а вы ему выходной не даете.
– Что? – Теодор, кажется, опешил от подобной прямолинейности. – Вам ведомы правила приличия, сударыня?
– Да! – вызывающе улыбнулась Камилла. – Я уже, кажется, достаточно вам рассказала о своих взглядах на подобные вещи. Почему вы удивляетесь?
– Сам не знаю. – Виллеру покачал головой. – Но каждый раз вы умудряетесь меня удивить.
– Приятно или нет?
– Это становится ясно немного позднее, – хмыкнул Виллеру. – Но, приятно или не очень, это в любом случае полезно. Знаете, сударыня, у меня ощущение, что я за время войны разучился строить отношения и что-либо в них понимать. Спасибо за то, что учите меня заново.
– Пожалуйста. – Камилла чуть иголку не проглотила. Он имеет в виду Жюре и его пассию или себя самого? – Так вы поможете или нет? Иначе я сама его провожу, а вы изведетесь от беспокойства.
– Это шантаж! – возмутился Теодор.
– Именно он, – подтвердила Камилла. – Вы же помните, в любви и на войне...
– Но зачем сразу же выставлять против меня тяжелую артиллерию? – язвительно осведомился Теодор. – Вашей просьбы вполне достаточно.
– Достаточно?
– Да. – Вот теперь его глаза были абсолютно серьезными. – Вам стоит просто попросить, сударыня, и я сделаю.
Это означало, что он ей снова доверяет. Камилла проглотила комок в горле и поспешно взялась за вышивание. Она взрослая женщина и не станет плакать от счастья.
«Ненавижу мужчин».
Камилла заставила себя отойти от окна – все равно ничего не видно, ночь давно, – уселась в кресло, зябко закуталась в плед. Сон сбежал.
«Ненавижу мужчин так, что жить без них не могу».
Не хочется даже думать о несносном Анри, который сегодня прислал записку: «Никуда не уехал, собираюсь в Париж, кажется, снова влюбился...» А, к черту их всех! И аббата, и Виллеру туда же, за компанию!
«Ненавижу, когда он гак на меня смотрит».
Как это «так» – Камилла объяснить не могла. Был у Теодора некий взгляд, предназначавшийся, видимо, только ей одной, но вдруг именно так он смотрит на людей, которые ему по-настоящему надоели... Он словно открытая тетрадь, в которой все строки написаны черными чернилами, и прочитать ее легче легкого, но кто-то написал молоком между чернильных строк, и можно прочесть, можно, только вот где найти свечу? Где найти свечу?
