разрушительную силу любви. И не хотел снова испытывать подобную муку.
Лучше не отдаваться чувству целиком, держа эмоции в узде. И надо сказать, ему удавалось следовать этому принципу большую часть времени за исключением постели.
Когда они занимались любовью, желание сжигало его, как лихорадка, совсем так, как и пять лет назад, сводя с ума от вожделения и разрушая все защитные барьеры. Но при свете дня он неусыпно следил за проявлением своих чувств. Заметив, что то же самое делает Даниэла, он пришел к выводу – это лучше и безопаснее для них обоих.
Рейф посмотрел на часы над камином. Он был одет к вечеру. Темно-серый сюртук поверх жилета из парчи цвета красного вина, белый шейный платок небрежно завязан на шее. Даниэла тоже была готова. Сидя перед трюмо из тикового дерева, она вдевала в уши маленькие жемчужные сережки. И он подумал, как бы подошло к ним жемчужное ожерелье.
Подойдя к ней сзади, он положил руки на ее плечи.
– Ты не надевала ожерелье, которое я подарил тебе, с того дня как мы покинули Филадельфию. Ты убрала его подальше на время путешествия?
Глядя в зеркало, он заметил, как дрогнула ее рука. Кровь отлила от ее лица, которое внезапно покрылось смертельной бледностью. Он забеспокоился.
– Если ты отдала его на хранение капитану, я схожу за ожерельем.
Он заметил беспокойные искорки в ее зеленых глазах и что-то еще, чему не мог подобрать определения. Она повернулась к нему и медленно поднялась со стула. Ее подбородок поднялся вверх.
– Ожерелье не у капитана Бернза. Оно вообще не на корабле.
Он старался вникнуть в смысл ее слов.
– Не понимаю, что ты хочешь сказать?
– Прости, Рейфел. Но ожерелье украли в тот день, когда мы поднялись на корабль. Это случилось сразу после свадьбы. Но я обнаружила, что оно пропало, когда мы были уже в море.
– Почему ты не сказала мне?
– Я хотела… – На мгновение она отвернулась. – Я боялась, что ты рассердишься. – Она почему-то отказывалась смотреть ему в лицо, и это насторожило его. Он только-только начал доверять ей. И вот…
– Ты не знаешь, кто мог украсть ожерелье? – спросил он, стараясь говорить как можно спокойнее.
– Ума не приложу. Скорее всего это один из слуг в доме на Арч-стрит. Прости, Рейф, мне очень жаль. Такая красивая вещь… Этот подарок так много значил для меня.
Но видимо, не настолько, чтобы она рассказала ему о краже. Но ему тут же пришло в голову, что они были в разрыве долгие годы, и она только-только начала узнавать его. Вполне возможно, она опасалась его реакции.
– Так как мы уже почти дома, я пошлю письмо в Америку с просьбой провести расследование. Может быть, ожерелье найдут и вернут нам.
Она сложила руки на коленях.
– Да… возможно. Ожерелье было чрезвычайно красивое.
Невероятно, но факт. Он не мог не думать о легенде, которая была связана с этим украшением. Если легенда правдива, то какие последствия обрушатся на человека, который посмел украсть его?
Он видел, что его жена очень нервничает, но говорил себе, что не стоит обращать на это внимания.
– Однако сегодня мы ничего не можем сделать. И не позволим этому происшествию испортить наш последний вечер.
Дэни ничего не ответила, но ему показалось, что ее очень удивили его слова. Неужели она и вправду боялась, что он будет корить ее за потерю?
– Ты думала, я рассержусь?
– Я… Да… Я представляла, ты будешь вне себя… Легкая улыбка коснулась его губ.
– Я теперь теряю самообладание. И имею основания думать, что это не случится и в дальнейшем, если, конечно, не придется столкнуться снова с Карлтоном Бейкером.
Их взгляды встретились. Он знал, что она думает о драке с американцем, по поводу которой он не испытывал никаких сожалений.
Даниэла отошла от бюро. Рейф предложил ей руку. И, глядя на жену, Рейф подумал, что в зеленом бархатном платье она хороша, как никогда.
Но он не мог забыть об исчезновении жемчуга, о странном поведении Даниэлы и о том недоверии, которое преследовало их обоих.
Грегори Латимер, капитан «Орфея», корабля, бороздившего воды Атлантики на пути из Балтимора в Англию, стоял перед маленьким камином в своей каюте. На его ладони лежало жемчужное ожерелье. Ничего более прекрасного он не видел за всю свою жизнь. Он поднес ожерелье поближе к камину, благородное матовое мерцание жемчуга в сочетании с ярким блеском бриллиантов завораживало.
Грег принял ожерелье от незнакомца в качестве залога за проезд до Англии. Когда они прибудут на место, его можно будет обменять на деньги, причем получить в два раза больше, чем обычная плата за билет. Сделка была настолько выгодная, что он не смог отказаться.
Грег рассматривал жемчужины, любовался их правильной округлостью, редкостным кремовым оттенком и поражался, ощущая таинственную притягательность, исходившую от ожерелья. Он хотел обладать этой вещью, как ничем и никогда в жизни. Он не допустит, чтобы оно было продано. Этому ожерелью нет цены, и
