на отчаянную борьбу, руки Присциллы оказались плененными и связанными в запястьях куском веревки. Один чистый носовой платок заменил кляп, другим Брендон обвязал ей рот, чтобы она не могла этот кляп вытолкнуть. Правда, собираясь на Северную Перл-стрит, Брендон не верил, что пленница позовет на помощь, но теперь, видя сверкающие яростью глаза, усомнился в своей правоте.
Он повалил Присциллу на пол и связал ноги, хотя ей все же удалось несколько раз лягнуть его, потом стащил с кровати светло-голубое покрывало. Пока Брендон укутывал ее в него, Присцилла яростно мычала – очевидно, она осыпала его проклятиями. Однако он невозмутимо перекинул сверток через плечо, думая лишь о том, что у него будет полно хлопот, когда они доберутся до «Эвергрина».
Брендон с нетерпением ждал минуты, когда это наконец случится.
Глава 16
«Как он посмел?! Как набрался наглости снова испортить мне жизнь!»
Присцилла вполне отдавала себе отчет в том, что на этот раз ее раскаяние не примут. Она извивалась изо всех сил, кричала, но веревки впивались все сильнее, а умело вставленный кляп почти полностью заглушал звуки. Кроме того, этот негодяй замотал ее в покрывало!
Присцилла судила о том, где они находятся, по движениям похитителя. Вот он, осторожно ступая, спустился по лестнице черного хода – Брендон явно опасался упасть или ударить свою ношу о стену. Потом он двинулся через сад, и там, под открытым небом, послышались глухие раскаты грома. Однако Присцилла не слышала шума дождя, да и капли падали на сложенное в несколько слоев стеганое покрывало. Однако она ощутила запах влажной земли и растительности.
Брендон отошел от дома совсем недалеко и там положил сверток на какую-то ровную поверхность. Послышались непонятные звуки, поверхность качнулась несколько раз и двинулась. Присцилла не понимала, что это за средство передвижения. Долгое, как ей показалось, время они ехали бог знает куда, потом ее снова подняли и понесли. Звуки заметно изменились: очевидно, они вошли в какой-то дом. Присциллу опустили на что-то мягкое, и она приготовилась к новой схватке. Но тут сверток стремительно размотали, как свернутый ковер, голова у нее закружилась, и ей стало не до сопротивления.
Наконец Присцилла поняла, что лежит на широкой постели. Разглядеть обстановку она не успела, потому что Брендон склонился над ее связанными лодыжками, разрезая веревку. Едва высвободив одну ногу, Присцилла двинула ею в грудь похитителя, вложив в это все оставшиеся силы. Брендон повалился навзничь, толкнув какой-то столик и сбросив на пол вазу с цветами. Вода вытекла прямо под него. Если бы ее рот был свободен, Присцилла издала бы дикий торжествующий вопль.
– Ах ты, шалунья! – благодушно пробормотал он, поднявшись, и уселся на ее ноги. – Пока запишем этот удар в долг, расплатишься потом.
Он промок насквозь (должно быть, вез ее в простой телеге, вот ужас-то!) и был так красив, что у Присциллы захватило дух. И к тому же бессовестно ухмылялся! Присцилла пришла в ярость.
– Будь ты проклят! – выкрикнула она, как только Брендон вытащил кляп. – Чтоб тебя черти взяли! Чтоб тебе гореть в аду, подлец, негодяй, скотина, мерзавец! Чтоб ты…
– Присцилла, Присцилла, да ты богохульствуешь! А это не пристало хорошо воспитанной молодой леди!
Он поднялся, и Присцилла тут же попыталась снова пнуть его, но на этот раз Брендон успел отскочить.
– Может, пора успокоиться? Неужели твой боевой пыл еще не иссяк? Учти, тебе придется меня выслушать.
– Не стану я разговаривать с похитителем честных женщин!
– А тебе и не нужно. Просто слушай, и все. Присцилла упрямо вздернула подбородок. Как назло, в глаза так и бросались разные волнующие подробности облика «похитителя честных женщин»: мокрая прядка волос, кольцом упавшая на лоб, и капля дождя на самом ее кончике, влажная шея, блестящая в свете лампы… Боже, от всего этого голова шла кругом! Но ярость только усиливалась.
– Ладно, я тебя выслушаю, – с притворным спокойствием сказала она, – только сначала развяжи меня.
Брендон разрезал веревку, стягивающую ее запястья. Присцилла тут же замахнулась, собираясь ударить его. Он поймал обе ее руки и встряхнул так, что у нее клацнули зубы. Брендон больше не улыбался.
– Если ты не желаешь слушать по-хорошему, я привяжу тебя к ножкам кровати… – Глаза его при этом затуманились, а легкая улыбка снова коснулась губ, словно он живо представил себе воплощение своей угрозы.
– Ну ладно, раз у меня нет выбора, – устало отозвалась она. – Но учти, что бы ты ни сказал…
Брендон пропустил эти слова мимо ушей и начал рассказывать вкратце, не вдаваясь в подробности, о том, что случилось в форте Тоусон. Он еще раз подчеркнул, что взялся за пистолет, только когда ему пришлось защищаться. При этом он заметил, что только армейская школа и врожденный дар обращаться с оружием позволяют ему выходить из таких переделок невредимым. Потом Брендон упомянул о приезде в Корпус-Кристи Тома Кемдена и Баджера Уоллеса и об их предложении, сказав, впрочем, что ему поручено собрать сведения о шайке грабителей и убийц здесь, в Натчезе. Если это удастся, он будет чист перед законом.
Когда Брендон умолк, Присцилла долго и серьезно смотрела на него.
– Вот, значит, как… – наконец промолвила она упавшим голосом. – Вот, значит, почему ты здесь. Значит, это всего лишь совпадение – наша встреча в Натчезе? Ты вовсе не бросился следом, а просто случайно обнаружил, что я поблизости! Решив же, что не насытился этим пикантным блюдом, захотел отведать его еще! Да ты гораздо хуже, чем я думала!
Присцилла снова замахнулась, и на этот раз удар достиг цели. Кулачок ее впечатался Брендону в челюсть, он отшатнулся. Присцилла соскользнула с кровати и опрометью бросилась к выходу. Впрочем, уже через несколько секунд он схватил ее и, бормоча проклятия, прижал к темному косяку двери.
– Ты ошибаешься, глупая! Даже если бы Эган увез тебя на край света, я все равно нашел бы тебя. Ты принадлежишь мне с тех самых пор, как мы впервые предавались любовным утехам в прерии, с нашей первой брачной ночи. Не только Эган способен постоять за то, что считает по праву своим.
