чем семейное счастье.
Глава 2
Мойра О’Тул не могла уснуть. Она очень волновалась по поводу истории, в которую угодила. С той минуты, как она выпрыгнула на ходу из кареты лорда Роджера Мэйхью и ударилась головой, она ничего не помнила. Судя по тому, что она знала о мужчинах — надо признаться, до чертиков мало, — они были эгоистичными, безумно похотливыми негодяями, которые представляли постоянную угрозу для беспомощных женщин. Если они не получали желаемого, то заставляли своих потенциальных жертв страдать. Соответствует ли Джексон Грейсток своему прозвищу? Мойра гадала об этом, рисуя в воображении человека, постель которого занимала. Он выглядел как настоящий джентльмен, но в его выразительных серых глазах отражалась пресыщенность человека, который постоянно и безудержно предается всем возможным порокам.
Был ли Черный Джек — само это прозвище бросало Мойру в дрожь — членом знаменитого «Клуба адского пламени», как лорд Роджер? Она должна быть предельно осторожной, твердила девушка себе, иначе снопа попадет в опаснейшую переделку. Черный Джек и его друг ни в коем случае не должны узнать ее постыдную тайну. Мойра ожидала, что жизнь в Лондоне будет очень трудной для бедной ирландской иммигрантки, но никак не предполагала, что столкнется с таким неприкрытым злом.
Сжимая в руке золотой медальон, который висел на тоненькой цепочке на ее шее, Мойра вспоминала свою праведную мать и думала о том, в какое отчаяние та бы пришла, увидев свою дочь в таком положении. Медальон был бережно хранимой семейной ценностью, унаследованной от бабушки, которая умерла, рожая Мэри, мать Мойры. Мэри очень дорожила медальоном: в нем хранилось поблекшее изображение молодого человека в военной форме — отца Мэри и дедушки Мойры.
Мысль о том, что она незаконнорожденная, мучила Мэри. Она отдала медальон дочери, объяснив, что в нем содержится доказательство их с Кевином благородного происхождения. Монахини, воспитывавшие Мэри, сказали ей, что ее отец был английским дворянином, бросившим ее беременную мать.
«Мама, что мне делать?» — в отчаянии задавала Мойра вопрос, на который не ждала ответа. Щеки ее были мокрыми от слез, она закрыла глаза и внезапно погрузилась в сон. Она не видела, как призрак леди Амелии склонился над ее ложем, но на губах у девушки появилась слабая улыбка, когда мягкое тепло обволокло ее и приняло в свои объятия.
Джек пробудился гораздо позже, чем солнце выглянуло из плотной завесы облаков. Он потянулся и зевнул, слегка озадаченный тем, что лежит в комнате для гостей, но тотчас вспомнил, в чем дело. Его собственная кровать занята женщиной, которую он сбил своей каретой. Джек даже застонал от огорчения. Он едва в состоянии содержать самого себя, а тут на него легла ответственность за кого-то еще. Но что поделаешь? Он сиповат и не может выгнать жертву своей неосторожности на улицу.
Джек быстро встал и позвонил Петтибоуну. Слуга, облаченный в неизменный черный костюм, появился почти мгновенно — с Подносом, на котором стояли чайник с чаем и чашка.
— Ах, Петтибоун, вы, кажется, всегда угадываете мои желания. Хотя, сказать по правде, глоток крепкого бренди сослужил бы мне еще лучшую службу. Что-то мне подсказывает, что сегодня стоит хорошенько подкрепить силы.
— Вы намекаете на вашу гостью, сэр?
— Стало быть, мне не приснилось, — вздохнул Джек. — Я надеялся… впрочем, это пустое. Она проснулась?
— Да, мисс Мойра уже не спит. Я отнес ей поднос несколько минут назад. Простите мою смелость, сэр, но я полагаю, вам придется нанять женщину, которая ухаживала бы за ней.
— Какого дьявола я должен оплачивать еще и услуги горничной? — риторически поинтересовался Джек.
Помогая ему одеться, Петтибоун отнюдь не помог Джеку решить возникшую проблему. К тому времени как Джек покончил с завтраком, он уже был готов сообщить Мойре о той идее, которая осенила его и Спенса накануне. Он понимай, что затея безрассудная, но чем больше он об этом думал, тем более привлекательным ему казалось выдать особу более чем сомнительных занятий за настоящую леди. Одурачить высший свет — при одной мысли об этом Джека охватывал восторг. К тому же таким образом он ее пристроит, и его совесть будет чиста. Чем скорее он избавится от тягостного бремени, тем лучше.
Джек легонько постучат в дверь и вошел в комнату. Он остановился в ногах кровати и посмотрел на девушку. Взглянув в его зоркие умные глаза. Мойра почувствовала, как ее неотвратимо затягивают их темные и опасные глубины.
Некая врожденная сила чувствовалась в мужественных чертах его липа. Рот был чувственный, но решительных очертаний, квадратный подбородок свидетельствовал об упрямом характере. Джек производил впечатление человека неотразимого и самоуверенного — сочетание, которого Мойра научилась бояться после своего знакомства с лордом Роджером.
Наконец Джек заговорил:
— Как вы себя чувствуете, мисс Мойра?
— Лучше, благодарю вас. Через день или два я избавлю вас от своего присутствия.
Губы Джека изогнулись в усмешке.
— И куда же вы думаете направиться? Мойра вздернула подбородок:
— Я не собираюсь обременять вас дольше, чем это необходимо, и не хочу пользоваться вашей благотворительностью. Вы были очень добры, но я должна искать работу.
— Со сломанной рукой? И возможно, пневмонией? Вам даже негде жить, или я ошибаюсь?
Мойра прикусила нижнюю губу. Все, что говорил Джек, было правдой. Ее жизнь рухнула. Более того, стоит ей покинуть этот дом, и она вполне может оказаться в Ньюгейтс. По даже это предпочтительнее, чем принимать участие в отвратительных языческих ритуалах.
Джек смотрел на Мойру. Ее мягкие как шелк, блестящие волосы, пышные и густые, поразили его. Он никогда не видел подобного оттенка рыжего цвета. Не каштановый и не красноватый, он скорее напоминал начищенную медь. Когда Мойра устремила на него взгляд, цвет ее глаз напомнил ему мед диких пчел.
— Прислуга обычно живет в ломе у хозяев, — заявила она. — У меня нет необходимости в отдельной квартире.
Джек прищурился:
— Если не считать восхитительной ирландской мелодичности, вы безупречно говорите по-английски. Можно предположить, что вы получили образование не у себя на родине.
Мойра почувствовала легкий укол самолюбия. Ей показалось, что голос Джека полон снисходительности.
— Мама настаивала, чтобы мой брат и я получили образование. Она учила нас дома сама, а когда у них с отцом появилась возможность, нам наняли преподавателя.
— Я удивлен, что они нашли нужным дать вам и вашему брату образование. Думается, вы не из дворян.
Мойра инстинктивно коснулась своего медальона — об их с братом благородном происхождении когда-то намекала мать.
— Моя семья — это семья бедных фермеров. Кевин трудится на отвоеванном у болот участке земли, оставленном ему нашими родителями, чтобы заработать на жизнь для жены и детей. Мама и папа умерли от тифа пять лет назад.
— Кто ваш последний наниматель? — спросил Джек. — Почему вы от него ушли? Что вы от меня скрываете? Я мог бы переговорить с ним…
Мойра побелела:
— Нет! Не беспокойтесь, сэр. Я скоро уйду. Джека передернуло.
— Видимо, вы запамятовали, что это моя карета наехала на вас, но я этого не забыл. Я буду заботиться о вас до тех пор, пока вы не встанете на ноги.
Мойра нервно сглотнула.
— Заботиться обо мне? — Она старалась не думать о том, какой смысл он вкладывает в свои слова. — Я могу сама о себе позаботиться.
Бессовестно с ее стороны позволять Джеку думать, что он виновен в ее нынешнем состоянии, но у нее нет выбора.
