два дня во время шторма она страдала от морской болезни, поэтому сейчас ее организм подвергся опасности обезвоживания. Ей казалось, что смерть вот-вот настигнет ее, хотя, пожалуй, ей хотелось этого. Поэтому, когда люк трюма открылся, впуская внутрь первый поток света, этого оказалось более чем достаточно для истомившейся узницы. Устрашающий вид громадной фигуры, приближавшейся к ней, словно видение из жуткого ночного кошмара, поверг ее в глубокое забытье. Диабло не сдержал гнева, увидев, как Акбар входит в каюту и несет на руках невероятно грязную бесчувственную Девон. Он вскочил на ноги, отшвырнув тарелку с едой:
— Положи на кровать, — рявкнул он, — и пришли сюда Кайла.
Диабло сморщился, ощутив зловонный запах рвотных масс, смешавшийся с сыростью и затхлостью трюма. От одежды Девон так разило, что капитан несдержанно выругался. Он испугался, увидев бледное личико Девон и белый налет вокруг растрескавшихся губ. Без колебаний он сорвал смердящие жалкие лохмотья, в которые превратилось платье леди, и выбросил их за дверь. Натянув простыню на обнаженное тело, Диабло поспешил за горячей водой. Вернувшись, он достал из сундука чистое белье и принялся тщательно очищать тело Девон от нечистот. Только завершив эту процедуру, он позволил себе насладиться притягательной красотой совершенного женского тела.
Он слегка провел пальцами от ключицы до кончика груди и очарованно замер, когда сосочек затвердел от его прикосновения. Сердце затрепетало, и дыхание участилось. Никогда он не чувствовал ничего такого бархатисто-мягкого, трепетного и волнующего, как белоснежная кожа Девон. Симметричные холмики ее обозначившихся, но не очень больших грудей венчали коралловые нежные бусины сосков. Казалось, они только и ждали прикосновения его губ, и Диабло пришлось гнать бродившие в голове вольные мысли, пока взор скользил дальше.
Диабло напрягся от возбуждения, охватившего его, серебристые глаза восхищенно округлились, остановившись на золотистом гнездышке, свитом в укромном уголке между гладкими ножками Девон. Испарина выступила на лбу Диабло, тело поддалось моментальной панике. Какое-то особое чувство, никогда не подводившее его в трудную минуту, подсказало ему, что именно эта женщина обладает властью перемен в его грядущей жизни. Даже когда он настойчиво отогнал от себя нелепую мысль о том, что эта женщина, впрочем, любая женщина, могла бы означать для него нечто большее, нежели краткое сексуальное наслаждение, глаза Диабло продолжали свое чувственное путешествие, упиваясь длинными, стройными, дивной формы ногами и изящными пяточками. И вправду, все в Девон нравилось Диабло. Однако она была не для него — он понимал это и воспринимал с покорностью. Девицы легкого поведения, вдовы и бродяжки — все эти отнюдь не блиставшие добродетельностью женщины, к которым он с годами привык, не отличались благородным происхождением и изысканным дамским воспитанием. Они не принадлежали к тому кругу, где готовили невест для мужей-аристократов. Возможно, когда-то Диабло и относился к избранному обществу, но теперь возвращаться туда было слишком поздно. Его жестоко окунули в пиратскую жизнь, которая позже захватила юношу целиком и превратилась в профессию, так что Диабло пришлось постигать науку жить и действовать вне закона в полном соответствии с пиратской традицией.
Диабло и ему подобные считались заклятыми врагами человечества. У них не было ни привязанностей к кому бы то ни было из нормальной жизни, ни к какой-либо конкретной стране. Любой корабль мог захватить пиратский корабль, привезти его в порт, пытать всю команду независимо от национальности и приговаривать к казни через повешение. Как и собратья, Диабло ходил по пиратскому большаку — маршруту, протянувшемуся от Северной Америки вокруг Африки к восточным морям, где вершился основной разбой, после чего корабли возвращались домой, в данном случае — Нассау, наполненные награбленной добычей.
Пираты слыли варварами, тем не менее, и они ревностно соблюдали некое подобие примитивной демократии, соблюдая справедливость и права каждого, и не терпели тирании и самодурства у власти. Они могли проявлять безграничную щедрость к тем, кого любили и кому доверяли, зачастую осыпая богатыми дарами. Приятелям, потерявшим зрение или оставшимся изувеченными, разрешалось оставаться на борту и получать половину полагавшейся на брата добычи.
Диабло, строгий приверженец дисциплины, любил справедливость и обходился с пленницами гораздо лучше остальных морских разбойников. Он вспоминал давно минувшие дни, когда судьба проявляла к нему большую доброту и благосклонность, а жизнь могла бы протекать по совершенно иному курсу. Поэтому сейчас, не сводя вожделенного взора с Девон, Диабло понимал, что не может взять девушку силой, неважно, какой бы соблазн ни представляло для него ее восхитительное тело. Если бы у него только была возможность не совершать обычное насилие, а предаться любовным ласкам с самозабвением и нежностью, открывая перед ней завесу всепоглощающего восторга женственности. С сожалением вздохнув, Диабло натянул простыню на обнаженное тело Девон. Он испытывал странное чувство изменника пиратской традиции. Ни один из его приятелей, за исключением, пожалуй, Кайла, ни за что бы не отказал себе в удовольствии обладания женщиной, которая была бы так же нестерпимо желанна, как сейчас для него Девон.
— Извини, Кит, я думал, крошку проводили и заперли в каюте, — извиняющимся тоном произнес Кайл, появившись в дверях. — Если бы я только знал, что ее отправили в трюм! Как она?
— Надеюсь, об этом расскажешь мне ты, Кайл. И, черт возьми, зови же меня Диабло.
— Извини, Диабло, — пробормотал Кайл. — Подвинься в сторону и дай мне взглянуть на нее.
Диабло послушно подчинился, ревниво наблюдая, как Кайл осматривал ее.
— Ее организм абсолютно обезводился и истощился, — помолчав, произнес он. — Нужно насильно влить в нее побольше жидкости, дать отдохнуть, и с ней все будет скоро в полном порядке. Конечно же, ты понимаешь, что нас снесло ветром с курса во время шторма, и теперь нет никакой возможности высадить красавицу на мысе.
Диабло мрачно кивнул.
— Я примерно так и думал. Вы уже сверились с курсом?
— Да, по грубым подсчетам, мы находимся в пятистах милях западнее Франции. Было бы безумием возвращаться сейчас в английские владения.
— Как повреждения?
— Рулевой механизм поврежден, но мы держимся на плаву. Акбар с людьми занимается этой проблемой. Матросы также латают паруса и устанавливают новую мачту. Где-то к завтрашнему дню мы сможем благополучно продолжать следовать по курсу. Куда мы направляемся?
Диабло долгое время хранил молчание, не сводя задумчивых глаз с Девон, которая по-прежнему оставалась в блаженном неведении о его мучительных сомнениях. Будучи человеком слова, он должен сдержать данное обещание: высадить Девон на берег, однако вмешалась судьба и распорядилась по- своему. Где-то в глубине души Диабло чувствовал, что выбор оказался не случайным, поскольку он инстинктивно чувствовал, что должен удерживать Девон возле себя до тех пор, пока она по своему желанию не ляжет с ним в постель.
— Мы направляемся в Нассау, — сказал он, нехотя отводя взгляд от неподвижного тела Девон. — В трюме есть чем поживиться, и братве пора бы на берег. Кроме того, у корабля получилось отличное естественное прикрытие, и он смог улизнуть незамеченным.
— А как же быть с крошкой?
— Что спрашивать, если она останется под моим личным покровительством до тех пор, пока находится на борту судна.
— Что? — Девон уже несколько минут не спала и внимательно слушала. Как только до ее слуха донеслись слова Диабло, она негодующе сорвала простыню и приподнялась, не сознавая, что абсолютно нагая.
Реакция мужчин оказалась одинаковой: оба, как по команде, застонали от восторга и удивления. Две пары глаз жадно впились в чарующие женские прелести. Только тогда Девон поняла, что происходит. В смущении опустив глаза, она взвизгнула и натянула простыню до подбородка.
— Слуги сатаны! Убийцы! Насильники! Оба! Где моя одежда? Почему я голая? Кто вы такой? — последний вопрос адресовался Кайлу.
— Леди Девон, позвольте представить Кайла О'Бэннона, моего лейтенанта, кроме того, он — моя правая рука. — Диабло произнес это с нарочитой гордостью. — Мы не сделали вам ничего плохого, госпожа. Ваше платье было мокрым и грязным. Я просто не мог оставить вас в таком виде.
