сказал, что только Ирен может помочь этому парню, я и согласился захватить его с собой. Но чур потом с меня взятки гладки!..
Реб Лоуренс все еще был без сознания. Лишь когда Коуди распрямлял ему сломанную ногу, он громко застонал, но потом опять затих. Его лицо цветом напоминало алебастр, дыхание было еле различимым. Реб продолжал судорожно прижимать к груди бутылку из-под виски. Презрительно сплюнув, Коуди вытащил посудину из его пальцев и отбросил в сторону. Затем с помощью Херманна он дотащил Реба до фургона, в котором тихо сидела Эми, ласково поглаживая раненую дворнягу.
Как только Реба уложили сзади, Коуди посадил Брэди рядом с Эми, взгромоздился на свое сиденье и изо всех сил стеганул вожжами ни в чем не повинную кобылу.
— Может быть, вы все-таки оставите эту паршивую собаку здесь, а? — с надеждой спросил Коуди у ребят.
— Но у нее же сломана нога! — сказала Эми так, будто этот ответ все объяснял. — И ведь именно наша повозка на нее наехала! А как мы ее назовем? — повернулась Эми к брату.
Коуди возмущенно фыркнул:
— Ее. Эта проклятая псина мужского рода, а не женского!
— Давай назовем ее Черныш, ладно? — не обращая внимания на его слова, предложил Брэди.
— Черныш! — Коуди расхохотался так громко, что напугал детей. — Да вы посмотрите — дворняга чисто белая! Вернее, будет белой, если ее отмыть.
— Ну и что? — с детской непосредственностью возразил Брэди. — Мне всегда хотелось иметь собаку и чтобы ее звали именно Черныш.
— По-моему, прекрасное имя, — заявила Эми, перебирая клочкастую, слежавшуюся шерсть дворняги словно нежнейший шелк.
— Значит, мы берем ее с собой, да, папа?
— Не называй меня… Ох, дерьмо! Да берите вы эту проклятую собаку, если она вам так уж нужна! Я все равно пробуду здесь недолго: уеду, как только прочтут завещание. Так что мне нечего беспокоиться. В Сент-Луисе меня ждет чертовски хорошая работа, к тому же я не думаю, что братец Уэйн жаждет моего общества.
— А добрая леди говорила…
— А мне на… то есть мне абсолютно все равно, что говорила эта ду… добрая леди!
Ранчо находилось в десяти милях от Додж-Сити. Его угодья были огромными — здесь паслись сотни голов скота и наливались зеленью огромные луга, траву на которых косили несколько раз в год, так что зимой недостатка в кормах не было.
Доехали они спокойно, если не считать периодических стонов, раздававшихся из глубины фургона, где лежал Реб. Последняя вспышка Коуди заставила детей примолкнуть. Они прекрасно понимали, насколько зависят от его расположения. Он уже и так сделал для них больше, чем кто-либо со времени смерти их родителей.
Когда вдали показались первые постройки ранчо, на Коуди нахлынули воспоминания. О том, как любила его в детстве мать и как она была предана человеку, который отказался на ней жениться. Он припомнил жестокость Уэйна и равнодушие Бака к незаконнорожденному сыну. Несмотря ни на что, Коуди все-таки любил это ранчо и скучал по нему во время своих скитаний. И, конечно, он не забыл Линду и свои первый любовный опыт.
Коуди задумался: жива ли еще Линда?
— Какой большой дом, папа! — восхищенно произнес Брэди, перебивая размышления Картера.
— И вся эта земля — твоя? — спросила Эми.
— Нет. Мне здесь ничего не принадлежит, — с оттенком обиды ответил Коуди. — Все это — владения моего брата Уэйна. Когда я уеду, он, может быть, возьмет вас к себе.
Ну и глупость же он сморозил! Только чудо может изменить его братца, а в чудеса Коуди отнюдь не верил.
— Я не хочу оставаться здесь без тебя! — заявил Брэди и строптиво вздернул маленький круглый подбородок.
— Я тоже! — не замедлила присоединиться к брату Эми.
— Храни меня Господь от такой судьбы! — пробормотал Коуди, возводя глаза к небу.
Он направил фургон к дому, соскочил с козел и обмотал вожжи вокруг каменной коновязи. Несмотря на то, что стены длинного двухэтажного строения нуждались в покраске, дом все же производил великолепное впечатление — благодаря огромным, от пола до потолка, окнам и портикам, увитым ползучими растениями. Разглядывая громадное здание, Коуди подумал, что Бак весьма преуспел в качестве ранчеро.
Двери главного входа распахнулись, и на пороге показался поджарый, с довольно приятными чертами лица мужчина.
— Ни дать ни взять возвращение блудного сына. Добро пожаловать домой, брат! — Последнее слово он произнес откровенно издевательским тоном.
— Привет, Уэйн, — ровно ответил Коуди. — Я бы не приехал сюда, если б адвокат отца не вызвал меня телеграммой. А где Линда?
— Линда? Ты что, ничего не знаешь? Она умерла через три года после твоего отъезда. Мы бы тебя известили, да не знали адреса.
Коуди вздрогнул. Умерла? Если бы он только знал, что Линды уже нет, то, может быть… Да нет, он бы все равно не вернулся на ранчо: Баку всегда было на него наплевать, а что до Уэйна, то Коуди готов побиться об заклад, что нужен ему как собаке пятая нога.
— Вот как. Жаль, — произнес Картер с безразличным видом.
— Нам можно вылезти из фургона, папа?
— Давайте.
Тут только Уэйн заметил сидящих в повозке детей. Он раскрыл рот и нелепо вытаращил глаза.
— Бо-о-оже мой!.. Только не говори мне, что ты женат! Эти пострелы совсем не похожи на метисов. Могу поклясться, что ты бы не взял в жены скво. Но какая нормальная белая женщина смогла выйти замуж за полукровку?
— Это не мои дети, — непроницаемо ответил Коуди.
— Не твои? Тогда зачем ты их сюда привез, раз они чужие?
— Они — просто двое… Черт побери, это не имеет значения! Их зовут Эми и Брэди.
Он поочередно поднял детей и поставил их на землю. Эми продолжала держать на руках пострадавшую дворнягу.
— Это мой брат Уэйн, ребята.
— Сводный брат! — злобно поправил Уэйн. — Ты когда-нибудь слышал о существовании мыла и воды, Коуди? Дети ужасно грязные. Где их мать?
— Их мать умерла, — тихо произнес чей-то женский голос, который показался Коуди странно знакомым.
Он повернул голову, и сердце у него екнуло.
— Добрая леди! — восторженно воскликнул Брэди, пораженный неожиданным появлением их бывшей попутчицы.
— Ты знаком с Кэсси? — подозрительно спросил Уэйн.
Коуди застыл как изваяние; он даже моргать перестал: в дверях стояла «женщина в черном», все в том же траурном наряде, но уже без шляпки и вуали. Кэсси? Где же он слышал это имя?
Кэсси тоже была крайне удивлена. Вот уж чего она никак не ожидала, так это увидеть красавца метиса и его детей на Каменном ранчо! Она даже предположить не могла, что он сын Бака Картера. Откуда-то из глубины всплыло туманное воспоминание о грустном темнокожем пареньке, которого в детстве она какое-то недолгое время видела на ранчо. И вот теперь этот мальчик вырос и превратился в красивого и очень опасного мужчину… Глядя на него, Кэсси испытывала противоречивые чувства. Она считала, что этот человек — настоящий дьявол. Потому что каждому мужчине, который бросает собственных детей, есть только одно название — именно дьявол. Но… под влиянием какого-то озарения она удержалась от соблазна тут же поделиться своим мнением с Уэйном. Во всяком случае, решила ничего не говорить ему до тех пор, пока точно не узнает, почему Коуди Картер отрекается от своих детей.
